|
Несколько лет я ничего о нем не знала. Лишь изредка приходило от него письмецо - и все на этом, ибо в рощи и на улочки нашего детства он не вернулся никогда. А я, окончив школу, уехала в Сарагосу - и там поняла: он был прав. Сория - маленький городок, а единственный знаменитый поэт, которого подарил он миру, говорил, что дорога создана, чтобы идти по ней <Имеется в виду Антонио Мачадо (1875 - 1939), творчество которого связано с Сорией. – Прим. перев.>. Я поступила в университет, у меня появился жених. Стала готовиться к открытому конкурсу, победить на котором мне так и не пришлось. Работала продавщицей, чтобы платить за ученье, провалилась на конкурсе, отказала жениху. А между тем письма от него теперь приходили чаще, и, глядя на чужестранные марки, я испытывала зависть. Вот, думала я, друг мой стал старше, он все познал, он объездил весь мир, он отрастил себе крылья, я же все пытаюсь пустить корни. Пришло время, когда в письмах своих, отправленных из одного и того же французского городка, он все чаще стал упоминать о Боге. Как-то раз он сообщил, что хочет поступить в семинарию, посвятить себя молитве и проповеди. В ответном письме я попросила его подождать с этим и еще хоть немного насладиться свободой, а уж потом совершить столь серьезный шаг. Перечла и решила порвать письмо - кто я такая, чтобы рассуждать о свободе или о пострижении? То и другое ведомо ему, а не мне. А спустя еще какое-то время я услышала, что он читает лекции, и удивилась - он ведь слишком молод, чтобы учить других. Но через две недели он написал мне, что будет читать лекцию в Мадриде и очень просит меня приехать. И четыре часа я ехала из Сарагосы в Мадрид, потому что хотела вновь увидеть его. Хотела слышать его голос. Хотела посидеть с ним в кафе, вспомнить те времена, когда мы играли вместе, когда нам казалось: мир так велик, что его не объездишь, не постигнешь. Суббота, 4 декабря 1993 А на лекцию собралось гораздо больше народу, чем я предполагала, да и обстановка была куда торжественней и строже. И я не понимала, как же это так получилось. "Быть может, он успел прославиться", - подумала я. Он ничего не говорил об этом в своих письмах. Мне захотелось поговорить с теми, кто сидел в зале, спросить, что привело их сюда, - но я не отважилась. Я удивилась, увидев его. Он был совсем непохож на паренька, которого я знавала когда-то, да и немудрено: одиннадцать лет - срок изрядный, было время перемениться. Он стал красивей, глаза его сияли. - Он возвращает нам наше, - произнесла женщина, сидевшая слева от меня. Странные слова. - Что возвращает? - спросила я. - То, что было у нас украдено. Веру. - Нет, не возвращает, - возразила моя соседка справа, она была помоложе. - Нельзя вернуть то, что и так принадлежит нам. - В таком случае зачем же вы сюда пришли? - раздраженно осведомилась первая женщина. - Хочу послушать его. Мне интересно, о чем они думают теперь. Было время, когда они сжигали нас на кострах. Быть может, им кажется - мало? - Это одинокий голос, - сказала первая. - Он делает что может. Вторая насмешливо улыбнулась и, оборвав разговор, отвернулась. - Для семинариста он ведет себя очень отважно, - продолжала первая, обращаясь теперь ко мне и у меня ища поддержки. Но я ничего не понимала и промолчала. А молодая подмигнула мне - как сообщнице, как союзнице. |
