Потом он заметил что-то, неясно видневшееся там, далеко, на волнообразной подводной равнине, — широкий горизонт, озаренный бледным светом, простиравшимся во все стороны, куда Эльстэд только мог кинуть взгляд из своего маленького окошка… Шар двигался очень медленно; неясное сияние начало постепенно сгущаться и принимать более определенные формы.

Было уже почти пять часов, когда Эльстэд очутился в этом освещенном пространстве. Ему удалось различить нечто похожее на улицы и дома, сгруппированные вокруг обширного строения без крыши, напоминавшего причудливое изображение полуразрушенного храма. Все это расстилалось под ним, точно на географической карте. Дома имели только стены, без крыш; они были сделаны, как Эльстэд позднее заметил, из фосфоресцирующих костей, и весь город казался выстроенным из отраженного в воде лунного света.

В углублениях внутри города виднелись водоросли и морские лилии, раскачивавшиеся, точно деревья, и размахивавшие своими щупальцами, а высокие, стройные, прозрачные, как стекло, губки вздымались вверх, точно блестящие минареты или сотканные из бледного света цветы. На открытых площадях Эльстэд заметил какое-то движение — как будто толпы народа; но он находился слишком высоко, чтобы различить отдельные лица в этой толпе.

Затем шар медленно подтянули вниз, и детали города начали вырисовываться яснее.

Эльстэд увидел, что контуры туманных зданий окаймлены, точно бусами, рядами каких-то круглых предметов; он заметил также, что в нескольких местах, внизу, па широких открытых площадях, находились какие-то сооружения, очертаниями напоминавшие обросшие раковинами суда.

Медленно, но неуклонно шар опускался вниз, и силуэты под ним становились более ясными, легко различимыми. Шар притягивали к большому строению посреди города, и Эльстэд иногда мельком видел толпу существ, тянувших канат. Странные сооружения на площадях были усеяны жестикулировавшей и разглядывавшей шар толпой. Внезапно перед взором Эльстэда бесшумно поднялись стены большого здания и скрыли город.

Что за странные стены, составленные из пропитанных водой бревен, скрученной проволоки, осколков железа и меди и человеческих костей и черепов! Черепа были расположены по всему зданию зигзагами, спиралями, фантастическими изгибами; множество мелких серебристых рыбок, играя, пряталось в них и выплывало из глазных впадин.

Вдруг Эльстэд услышал сдержанные крики, шум, похожий на громкий звук рога, вскоре сменившийся звуками какого-то фантастического пения. Шар погружался все ниже, мимо огромных заостренных кверху окон; наконец, он остановился посреди здания, на возвышении, напоминавшем что-то вроде алтаря.

Теперь, находясь на одном уровне с ними, Эльстэд мог ясно разглядеть странных обитателей бездны. К своему удивлению, Эльстэд заметил, что они все склонились перед шаром, нее, кроме одного, одетого в платье из рыбьей чешуи, с блестящей диадемой на голове, — он все время открывал и закрывал свой огромный, как у пресмыкающегося, рот, точно управляя пением молящихся.

Повинуясь какому-то странному побуждению, Эльстэд вновь зажег свою лампочку и таким образом опять стал видим подводным существам; зато они сами, благодаря яркому свету внутри шара, сразу погрузились во мрак.

При этом внезапном появлении Эльстэда пение сменилось шумными криками восторга. Желая наблюдать за подводными жителями, Эльстэд опять выключил свет и исчез из их глаз. Но на некоторое время он был еще слишком ослеплен, чтобы разобрать, что они делают, и когда ему, наконец, удалось разглядеть их, они опять стояли на коленях. Так они продолжали поклоняться ему без отдыха, без перерыва, в продолжение трех часов.

Весьма обстоятелен был рассказ Эльстэда об этом удивительном городе и его жителях, сынах вечной ночи, никогда не видевших солнца, луны и звезд, зеленой растительности и живых, дышащих воздухом существ, об этих созданиях, которые не знают огня, не знают другого света, кроме фосфорического сияния живых тварей.