Мускул в его челюсти дернулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не про то, в какие маленькие городки мы заедем по дороге, или наш прямой маршрут. Но он знает пункт назначения. Знает, где находится мой дом.

Она закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, открыла их.

Темнота надвигалась, но Ханна сопротивлялась. Считала деревянные доски стены сарая, цветные нити седельного одеяла, соломинки.

Она заставила себя сохранять присутствие, оставаться сосредоточенной. На этот раз это далось легче.

— Потому что я знаю его. Я… забыла. Но теперь вспомнила. Кто он такой.

Ханна видела разворачивающуюся сцену в своем сознании так же ярко и отчетливо, как если бы это происходило здесь и сейчас. Прохладная зимняя ночь. Лопнувшая шина. Обочина пустой, безлюдной дороги.

Снег хрустел под ее сапогами, ледяные облака вылетали изо рта при каждом вдохе, когда она проклинала себя за то, что у нее нет запасного колеса. Месяц назад у нее спустило колесо, но она так и не смогла заменить запаску.

Еще одна ссора между ней и Ноа. Она хотела заменить запаску, а он говорил, что они не могут себе этого позволить. Не с ее надвигающейся платой за обучение и огромными счетами за детский сад для трехлетнего Майло.

Потому что она желала вернуться в университет и получить диплом, а Ноа хотел, чтобы она сидела дома. Не потому что он сексист, просто мечтал, чтобы у Майло было то, чего не было у него — двое настоящих, заботливых родителей.

Ханна родила Майло в восемнадцать лет. Это стало сюрпризом, а не ошибкой. Она любила его всем сердцем. Она никогда бы не назвала его ошибкой.

Тем не менее, беременность неожиданно изменила траекторию ее жизни.

Двадцатидвухлетний Ноа Шеридан сделал предложение после пяти месяцев знакомства на расстоянии. «Я хочу стать отцом, — умолял он ее. — Я хочу сделать это».

Ханна всегда отличалась тягой к приключениям и прыжкам в неизвестность. Она бросила программу двойного диплома по теории музыки и музыкальному образованию в Мичиганском университете, собрала свои скудные пожитки в кампусе и переехала к Ноа в его родной городок Фолл-Крик.

И вот так она стала женой полицейского, собирающейся стать матерью, застрявшей в крошечном захолустном городке на юго-западе Мичигана, полностью оторванной от жизни и мечты, которые знала.

Никому из них не пришлось легко. Они были молоды, эгоистичны и незрелы.

Ноа привык к холостяцкой жизни. Он остался верен друзьям, которых знал всю свою жизнь. Слишком предан. Ханна же оказалась чужачкой. Той, кому не нашлось места.

После трех напряженных и несчастных лет она больше не пыталась. Надоело чувствовать себя такой одинокой и изолированной, такой злой и обиженной.

Она сидела на водительском сиденье «камри», размышляя о своем неудачном браке, все больше злясь на него, на себя, на эту нелепую ситуацию, и беспокойно барабанила пальцами в перчатках по рулю.

Печка и радио включены на максимум. Она сердито подпевала «Все, что я хочу на Рождество — это ты». Чувство вины укололо ее. На Рождество ее не будет дома, не будет подарков и блинчиков с арахисовым маслом и взбитыми сливками, любимых Майло.

Она загладит свою вину перед Майло, поклялась она себе. В тот день они попытались стать для него семьей, проведя вторую половину дня на горнолыжном курорте, показывая ему, как правильно кататься на новых маленьких лыжах, которые ее родители привезли в качестве подарка на Рождество.

У них всегда все получалось, когда он был рядом. Они оба любили его. Просто этого оказалось недостаточно.

Она снова взяла телефон и уставилась на него, одновременно чувствуя вину, ярость и разбитое сердце. Эта дурацкая батарея сдохла. Зарядное устройство, которое она обычно держала в «камри», исчезло.