Квинн присела на корточки, ощупала основание стены за войлочной занавеской. Ее пальцы коснулись чего то холодного и металлического. Защелка. Она открыла ее.

Это фальшь стена. За стеной находилось еще десять футов низкого потолка подземного погреба. Квинн заглянула.

Она провела лучом фонарика по рядам и рядам полок. Каждая полка была забита до отказа запасами для выживания. Справа от нее хранились продукты, слева – батарейки, фонарики, свечи, лампы, налобные фонарики, вода в бутылках и отбеливатель.

– Бабушка! Что это за хрень?

– Хмпф. – Бабушкины сапоги и трость топали по лестнице. – На что это похоже, девочка?

Возможно, впервые в жизни Квинн потеряла дар речи.

– Мы откладывали кое что тут и там.

– И как долго? Несколько десятилетий?

– Довольно много. – Бабушка отцепила от стены фонарь на батарейках и включила его. Она указала на одну из полок. – Цельная пшеница, соль, мед и сухое обезжиренное молоко. Фантастическая четверка. Питательные, хорошо хранятся и вечны. Ну, примерно так. Сухое молоко мне приходится менять каждые пару лет, но остальные три продукта служат гораздо дольше.

Собранные бабушкой продукты хранились в непрозрачных, защищенных от влаги и воздуха белых ведрах для пищевых продуктов. Сухое молоко она хранила в стеклянных банках из белого крашеного стекла с поглотителями влаги и кислорода.

У бабушки также имелись растительное масло, сахар, бобовые, черная и стручковая фасоль, уксус и специи. Средства первой помощи. Таблетки для очистки воды. Бинты и марля, антисептические и обезболивающие средства, лекарства от простуды, бутылочки с антибиотиками и антибактериальные кремы. Все тщательно промаркировано четким дедушкиным почерком.

На стене рядом с ближайшей полкой висела доска для записей и ручка. Квинн зажала фонарик между зубами и стала листать скрупулезные списки расходных материалов, количество каждого предмета, время последней ревизии.

Она удивленно оглянулась на бабушку.

– Почему я не знала об этом?

Бабушка тяжело опиралась на трость.

– Потому что Октавия не должна была об этом знать. Она бы что нибудь сделала. Рассказала бы кому нибудь. Украла бы и попыталась продать ради денег на наркотики. Мы не могли так рисковать.

– Ты могла бы мне сказать, – произнесла Квинн, чувствуя себя уязвленной.

– Тебе незачем было знать.

Она надула нижнюю губу. Она понимала, что ведет себя по детски, но ничего не могла с собой поделать. Бабушка и дедушка хранили от нее огромный секрет.

– А теперь?

Бабушка пожала плечами.

– Теперь ты должна знать.

– Я бы не сказала Октавии. Ты могла бы мне доверять.

Лицо бабушки смягчилось.

– Дело не в том, что я не доверяла тебе, Квинн. Когда ты была маленькой, ты могла случайно проболтаться. А когда ты стала старше… Я думаю, мы просто привыкли держать это в секрете, и мы просто продолжали в том же духе. И мы не то, чтобы возили полные грузовики под носом у тебя. У нас не было на это денег. Просто кое что здесь и там, пара лишних банок при каждой поездке за продуктами. После тридцати лет все это накапливается.

Квинн покачала головой в изумлении.

– Можешь повторить это еще раз.

Это хорошо. Очень хорошо. Ей не нужно больше беспокоиться о том, что она умрет от голода, но и не нужно беспокоиться о бабушке. Вся эта еда. Если понадобится, они смогут питаться годами.

Мысленно она извинилась перед дедушкой за все те разы, когда закатывала глаза на его лекции о готовности. Все бабушкины, казалось бы, бессмысленные старомодные навыки теперь спасали им жизнь.

– Не могу поверить, что я забыла об этом. – Бабушка указала на мусорный бак из оцинкованной стали в углу. Крышка была заклеена токопроводящей лентой.