Может быть, он больше не спросит, и она сможет притвориться, что не отказала ему. Она чувствовала его разбитое сердце как цепь на своей шее, но сама уже едва ступала по воде, уже почти тонула. Она не могла выдержать и его веса.

Разочарование омрачило лицо Майло. Квинн отвернулась, ненавидя себя.

Позже, пообещала она себе. В следующий раз. Может быть, завтра.

Ее нервы сдали, тревога закралась под кожу. Ей хотелось убежать, скрыться, исчезнуть.

Внезапно все оказались слишком близко, шум разговоров звучал чересчур громко, как сердитые пчелы в ее голове.

Призрак низко зарычал.

Квинн испуганно посмотрела на него. Она стояла здесь уже несколько минут, в голове пусто.

– В чем дело, мальчик?

Он снова залаял, его тело напряглось, когда пес наклонил голову, нюхая воздух. Осторожно отпихивая пару детей, гладивших его, он бросился к открытому дверному проему в задней части здания, его плюмажевый хвост развевался за ним.

– Призрак! Подожди! – С учащенным сердцебиением Квинн обернулась в поисках Майло.

Он больше не стоял рядом с ней. Его не было ни у стендов по обе стороны, ни где либо в толпе.

Майло исчез.

Глава 24

Квинн

День восемьдесят девятый

– Майло! – Квинн поставила свечу на стол и бросилась за Призраком, выскочив из здания выставки в унылый серый день. – Подожди!

Майло и Призрака нигде не было видно.

– Майло!

Нет ответа.

Она сделала несколько неуверенных шагов, затем повернулась по кругу, сканируя здания, деревья, бесплодное поле вдали.

Здание выставочного центра стояло последним в ряду, вдоль западного периметра ярмарочной площади. Бетонная дорожка огибала здания. За несколькими разбросанными хозяйственными постройками, за линией забора скрывался густой лес.

Как они так быстро исчезли?

За забором, среди деревьев что то шевелилось.

Квинн прищурилась, прикрывая глаза одной рукой, а другой доставая «Беретту». Она сунула бабушкин список в карман и достала пистолет.

Хотя полиция и другие добровольцы патрулировали ярмарочную площадь, это не означало, что здесь безопасно. Последние три месяца послужили ей хорошим уроком.

Держа «Берретту» в обеих руках, не опуская пальца на курок, она двинулась к деревьям. Квинн не хотела в панике выстрелить и попасть в Майло или Призрака.

Три вонючих, переполненных пристройки стояли в двадцати ярдах перед ней. За ними справа двадцатифутовая секция ограждения из сетки расплющена огромным срубленным деревом гикори.

Перепрыгнув через бревно и перебравшись через забор, она вошла в лес. Глубокие тени окутали ее, температура упала на несколько градусов.

Шаги громко раздавались во внезапно наступившей тишине. Ни одна птица не щебетала с голых ветвей над ее головой. Ни белки, ни бурундуки не рыскали по кучам мертвых листьев и не шныряли по талым сугробам.

По мере того как Квинн удалялась от ярмарки и углублялась в лес, привычные звуки присутствия людей исчезали.

Еще одно движение между деревьями, глубоко в тени. Темное и скрытное. Низко к земле и быстро. Какое то животное.

Собака, отметил ее мозг.

Эта мысль не успокоила растущую тревогу Квинн.

Слева от нее метнулась тень. Справа треснула ветка. Она оборачивалась на каждый звук, адреналин зашкаливал, ладони стали влажными.

По позвоночнику пробежал холодок. Не похоже на Призрака. Это точно не Призрак.

В лесу полно собак. Не дружелюбные, а голодные, отчаянные, полудикие. Ее сердцебиение участилось.

У нее возникло четкое ощущение, что на нее охотятся.

Во время долгой жестокой зимы большинство домашних животных умерло от голода, прежде чем причинить вред своим хозяевам. Она видела это сотни раз в заброшенных домах, которые обшаривала, – собаки оставались верны своим любимым хозяевам, даже когда те исхудали до кожи и костей, даже когда погибли.