Квинн ткнула карамбитом на футляр.

– Что это?

– Мой повседневный набор. Он повсюду со мной. – Лиам похлопал себя по бедру. – Как и мое оружие. Я никогда никуда не хожу без своего «Гербера».

Он протянул футляр, чтобы она могла заглянуть внутрь. Вместо пары солнцезащитных очков в нем лежали мультитул, тактическая ручка из нержавеющей стали, маленький светодиодный фонарик, две зажигалки, складной нож, носовой платок с паракордом и набор отмычек.

Квинн подняла брови.

– Отмычки? В прошлой жизни ты был вором?

– Никогда не знаешь, когда тебе понадобится попасть в здание или выйти из него. Лучше быть готовым ко всему.

Она впитывала слова Лиама, запоминая все, что хранилось в футляре. Большинство предметов она могла собрать сама, за исключением набора для отмычек, но у нее имелись шпильки для волос и скрепки. Квинн жестом указала на мультитул.

– У дедушки в мастерской, в одном из ящиков, лежал такой же.

Ее сердце сжалось при воспоминании о том, как она в пять или шесть лет сидела в мастерской на табуретке, пока дедушка показывал ей все свои инструменты и как ими пользоваться. Над ними светила единственная лампочка, воздух наполняли запахи масла, смазки и пыли.

Дедушка проводил там большую часть своего свободного времени, работая над всякими мелочами, ремонтируя кондиционер, строя курятник или устраняя утечку масла в грузовике.

Как только она перешла в среднюю школу, то потеряла интерес и редко присоединялась к нему. Ей стоило проводить с ним каждую свободную секунду.

Квинн отогнала воспоминания. Как только она вернется к себе домой, сразу же соберет свой собственный повседневный футляр. У них с бабушкой уже имелись тревожные чемоданы – Дед всегда держал один в «Оранж Джулиусе», – но он рассчитывал на день два, проведенные в метели, а не на длительное выживание или самооборону.

Лиам захлопнул футляр и сунул его в карман. Он повернулся к ней, и с нечитаемым выражением лица спросил.

– Итак. Ты готова или нет?

Квинн подумала, что он имеет в виду строительство еще одной ракетной печи. Или колку бесконечных дров. Или, может быть, еще больше трудодней за рытьем туалетов для людей в городе, у которых нет септических систем.

– Для чего?

Он уставился на нее.

– Для чего, по твоему, ты здесь?

Она сложила руки на груди, собираясь защищаться.

– Ты привел меня сюда, чтобы еще раз поговорить?

Как будто слова могли ее исправить. Все спрашивали Квинн, все ли в порядке – Ханна, бабушка, Бишоп. Даже директор. Они спрашивали ее о Ноа, о Розамонд.

Они смотрели на нее с жалостью, беспокойством и немного настороженно, как будто внутри нее что то сломалось.

Проблема в том, что они не ошиблись.

Чем больше ее спрашивали, тем больше Квинн замыкалась в себе. Она чувствовала их заботу, их доброту, их любовь, но не могла впустить их в свою душу, загоняя свою боль еще глубже.

Она не хотела говорить о том, что она чувствует, убив Розамонд, или о том, как Ноа предал ее, о том, каково это – наблюдать, как друг в один момент оборачивается против тебя, а в следующий умирает.

Или о том, что она больше не узнает лицо, которое видит в зеркале.

Лиам наблюдал за ней.

– Я привел тебя сюда, чтобы научить сражаться. Ты согласна или нет?

Глава 37

Квинн

День девяносто пятый

Квинн потребовалась секунда, чтобы осмыслить слова Лиама. Волнение вспыхнуло в ее груди.

– Да, черт возьми, я согласна!

– Тогда ладно.

– Ты будешь учить меня? Тренировать? По настоящему?

– Разве я только что не это сказал?

– Да, абсолютно. Это то, что я услышала. – Внутренне Квинн проклинала себя за то, что ведет себя как полная идиотка.