|
Встает сбитый Рашидов, еще кто-то, поднимают Брежнева, и у него течет кровь по щеке, рядом вопит Паша, чуть ли не прижимая "уоки-токи" к губам: - Машины в цех! Прямо в цех! И каким-то чудом слух выхватывает из гомона негромкий голос Брежнева: - Могу идти, могу. Ключицу вот больно... Толпа напирает. У входа в цех оглушительно взвывают сирены, но машины пробиться не могут. Промелькнул генерал Рябенко - размахивая пистолетом, пробивает дорогу. Цепочка телохранителей распалась, все стягиваются к Брежневу, выстраивая "клин". И тут Данил, бросив мимолетный взгляд назад, видит, как высокая стойка шасси переламывается, медленно, словно бы даже картинно - и белоснежный, еще неокрашенный фюзеляж, зияя пустыми глазницами окон, заваливается беззвучно, жутко, плавно прямо на генсека и ближайших к нему, и никто этого не видит, кроме Данила, он разевает рот, но крика нет, хочет развернуться к Брежневу и за руку рвануть его подальше, но тело не повинуется, и никак не удается прокачать, которую, ключицу повредило объекту... Двигаясь невероятно медленно заходясь смертной тоской от этой несвободы тренированного тела, он все же хватает наконец широкую ладонь генсека, дергает... И отрывает Брежневу руку. Крови почему-то нет ни капли, пучок тонких белых нитей тянется от плеча за оторванной рукой, пока не обрывается напрочь. Пистолет Рябенко, направленный теперь на Данила, выпускает длинную оглушительную очередь... Данил медленно вынырнул из кошмара, словно из вязкой тины. Полежал пару секунд, прочно привязывая себя к реальности - пока не понял, что он проснулся, что все привиделось, что в Ташкенте в марте восемьдесят второго все так и было, кроме падающего самолета и оторванной руки, конечно... Звонок надрывался - это и была привидевшаяся во сне очередь. Ольга безмятежно посапывала, уткнув лицо в подушку, ее такие мелочи не будили до срока, бесполезно, в чем ей Данил по черному завидовал. Звонили так старательно и настырно, что стало ясно не уйдут. - Даже интересно. Кто ходит в гости по утрам... - сказал он сам себе, опуская босые ноги на пол и натягивая пестрополосные адидасовские портки. - Кому это мы понадобились в... - покосился на "Ориент" с зеленым циферблатом, неуловимо намекавшим колерами на нечто армейское, оттого-то часы и были куплены. - В восьмом часу утра, понимаете ли... Звонок надрывался. Данил вышел в прихожую и прильнул к панорамному глазку. Глазок был устроен на манер перископа, так что, вздумай кто снаружи приставить к нему дуло и выпалить, ничего бы не достиг - не та была дверь. Правой рукой, не глядя, сбил щелчком со столика газету и мимолетно пробежался кончиками пальцев по рукояткам газового "Браунинга" и боевого ПСМ. И убрал руку. Похоже, в гости пожаловали власти. По-американски говоря, Law and Order ("закон и порядок", англ.). Тот, что звонил, не отнимая пальца, был в рыжеватой кожанке, определенно гонконгской, застегнутой не доверху, так что виднелась милицейская рубашка с темно-сизым галстуком. А за спиной у него, рассредоточившись, стояли трое в серых бушлатах, двое с автоматами, один просто так, с пустыми руками и бравым видом. - Замели менты нашу черешню. |
