Чтобы прийти в себя, Ону запрокинул голову и посмотрел на фонарь. Две светящиеся трубки, длиной около полуметра каждая, забранные выпуклым колпаком из толстого рифленого стекла, – маленькое рукотворное солнце, не позволяющее тьме окончательно завладеть миром. Ше-Кентаро не раз задавал себе вопрос: что будет, если вдруг во всем городе погаснет свет? Когда он пытался представить себе улицы, погруженные во тьму, он видел только людей, слепо и бессмысленно бродящих во мраке, выставив перед собой руки. Они натыкались на столбы, разбивали лбы о стены, хватали друг друга за рукав и в ужасе шарахались в разные стороны, спотыкались и падали. Упавшие уже не пытались подняться, они лежали во тьме, обхватив голову руками, и с ужасом ждали, когда призраки Ночи разорвут их плоть и разгрызут их кости.

    Ше-Кентаро медленно провел ладонью по влажному от выступившей испарины лицу. Во внутреннем кармане ветровки лежал небольшой фонарик, с помощью которого можно было разогнать тьму. Но включить фонарь было все равно что расписаться в собственном бессилии. Все равно что вместо «не люблю» крикнуть так, чтобы все услышали: «Я боюсь!«Ше-Кентаро сунул руку в карман, выдавил из упаковки капсулу стимулятора и быстро кинул ее в рот. Прижатая языком к нёбу, капсула превратилась в лепешку, чуть сладковатую на вкус. Дернув подбородком, Ше-Кентаро сглотнул набежавшую под язык слюну.

    Сердце забилось спокойнее и ровнее. Лица проходящих мимо людей стали казаться плоскими, а контуры предметов – размытыми. Облако тьмы, что заслоняло подъезд, сделалось как будто светлее, копошащиеся в нем чудища исчезли, притаились до времени. Ше-Кентаро невольно улыбнулся. Ун-акс не оказывал наркотического воздействия, но победа над собственным страхом также может спровоцировать приступ эйфории.

    Глубокий вдох – и Ше-Кентаро головой вперед нырнул в туманное облако. Стараясь не смотреть вокруг, Ону сделал два торопливых шага, едва не споткнулся о ступеньку, вытянул руку и ухватился за длинную дверную ручку. Изо всех сил рванув дверь подъезда на себя, Ше-Кентаро не вбежал, а, развернувшись вокруг собственной оси, ввалился в подъезд.

    Засиженный живицами, давно не мытый плафон, круглый, будто мячик, прилепившийся к потолку. Ше-Кентаро привалился спиной к стене и блаженно зажмурился – после мрака, вымаравшего уличную лесенку, тусклый свет в подъезде казался неземным сиянием, подобным тому, что исходит от крыл святых, когда они парят меж облаков, или отблеску первого луча нового Дня.

    Ше-Кентаро сунул два пальца за воротник майки, потянул стягивающую его резинку и краем глаза глянул за дверь. Из глубины освещенного подъезда тьма на улице казалась еще более мрачной – плотная, почти осязаемая, она как будто плыла по узким ступенькам лесенки, надеясь следом за Ше-Кентаро вползти в подъезд. Но уже на пороге ночная мгла таяла, истончалась, превращаясь лишь в воспоминание о пережитом страхе. Едва заметная усмешка мелькнула на губах Ше-Кентаро – он боялся темноты, но знал, как с ней бороться: из схваток с ним Ночь еще ни разу не выходила победительницей. Хотя, может быть, ему просто везло? В таком случае как долго будет продолжаться это везение? Думать об этом сейчас не хотелось. Ше-Кентаро сунул руку в карман ветровки, обхватил покрытую плотной резиной рукоятку парализатора и большим пальцем передвинул планку предохранителя. Он надеялся, что сегодня сможет обойтись без оружия, но, кто знает, работа ловца полна неожиданностей и сюрпризов, чаще всего неприятных. Свободной рукой застегнув «молнию» ветровки до самого верха, Ону начал подниматься по лестнице.

    Дом был из тех, что возводились на окраине Ду-Морка за счет государственного бюджета, специально для малоимущих граждан.