– Что тебе нужно, охотник? – спросил болотник спокойно.

– Это мой ученик. И он никуда с вами не пойдет.

– Он не может быть твоим учеником. Он – Клевец.

– Да какой, побери тебя Шнирхе, Клевец?! Его зовут Брейв! И он – мой ученик!

– Клевца можно звать по-разному, охотник. А теперь извини, но времени слишком мало…

– Что зна… – начал было Джамал, но не договорил, замер на секунду с открытым ртом и осел на траву.

– Что с ним? – испугался Брейв.

– Ничего, – пожал плечами болотник. – Он просто спит.

Повернувшись к ящеру, лысый сказал:

– Отнеси его к стенам Плава, Рох. Аккуратно, не поцарапай. И поспеши – через час он проснется.

Рох подхватил спящего Джамала и скрылся в чаще.

– Пойдем, Клевец. Наш лагерь недалеко.

– Почему я должен идти с тобой?

– Об этом – чуть позже. Пока просто идем.

Джефри спал. Вся жизнь жнецов так и проходит: сон—задание—сон.

Они работают не за деньги. Не за золото или драгоценные камни.

Они работают за жизнь.

Несмотря на все свое хладнокровие, жнецы невероятно дорожат теми минутами, что они проводят в других мирах; теми пейзажами, тем свежим воздухом, который им дарят просторы этих миров.

Они ценят жизнь. И берут платой время – оно подвластно им.

Старшие жнецы забирают дни, недели, месяцы, даже годы (в зависимости от назначенной цены) у заказчиков и отдают их исполнителям. Многие из заказчиков скупы на деньги, но кусок жизни отдают легко, охотно. Для них время – ничто, лишний год-другой они совершенно не ценят.

Но не ценят лишь до той поры, когда приходит пора умирать.

Тогда они отчаянно пытаются хвататься за жизнь, тогда они понимают ее настоящую цену.

Самое забавное, что многие даже не подозревают, когда наступит смерть. Кто-то охотно отдает месяц и умирает через несколько дней. Кто-то – целые годы и живет еще несколько десятилетий.

Впрочем, жнецам нет дела до людских жизней. Обитатели ночного мира слишком дорожат своими. Слишком важны для убийц минуты, секунды, мгновения настоящей жизни после долгого сна.

Сон… Сон для них – это ад.

Сон жнеца – одна сплошная пустота. Бездна.

Вот почему Джефри так обрадовался, когда проклятая темнота потускнела, а потом и вовсе растаяла, открыв взгляду лес.

Он закрыл глаза и с минуту сидел, вдыхая свежий воздух.

Когда жнец открыл глаза, он уже знал, что от него требуется.

Поэтому он встал, проверил, легко ли выходит из ножен меч, и пошел в чащу.

Деревенька Гнили ничем не отличалась бы от обычной, если бы не столбы, на которых возвышались дома. Как объяснил Гурб (таким именем представился Брейву болотник), с каждым годом эти столбы все глубже уходили в рыхлую болотную почву, и потому местные жители стремились размещать хибарки как можно выше. Некоторые, включая самого Гурба и деревенского старосту, вовсе селились на деревьях, их дома стояли на массивных ветвях многолетних дубов.

Поднявшись по веревочной лестнице наверх, провожатый махнул Брейву рукой:

– Забирайся, Клевец! Здесь, в тишине и спокойствии, я смогу рассказать тебе то, что ты так хочешь услышать!

Говорил Гурб красиво и напыщенно, словно седобородый мудрец из сказок. Это немного раздражало, но Брейв был слишком увлечен тайной, чтобы обращать на манеру речи болотника хоть какое-то внимание. Поэтому он без лишних предисловий полез наверх.

Домик состоял всего из одной комнаты. Из мебели – стол, два стула. На полу – лежак, вместо одеяла – шкура неизвестного Брейву зверя.