|
— Хорошо. В таком случае давайте представимся друг другу. Некоторые из нас незнакомы, а это недопустимо. Начнем с вас, сударь. Невысокий человек, одетый в военную форму без наград, погон и знаков различия, довольно молодой, но уже с сединой в волосах встал со своего места. — Генерал от авиации Вавилов Константин Юрьевич, командование специальных операций, командующий. — Спасибо, генерал, дальше. Хорошо всем известный человек, среднего роста, начавший лысеть. — Путилов Владимир Владимирович, Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Третий — высокий, худощавый, с татарской короткой бородкой, без усов, с пристальным, липким взглядом. — Тайный советник Ахметов Фикрет Факирович, несменяемый товарищ министра внутренних дел. Тот самый профессор — он вскочил на ноги, словно боялся опоздать. — Доктор физики, глава кафедры ядерной физики Санкт-Петербургского университета, профессор Вахрамеев Владимир Витольдович. В голосе ученого слышалось такое волнение, что счел необходимым вмешаться государь. — Спокойнее, Владимир Витольдович, спокойнее. Здесь все свои, и мы делаем одно дело. Ваш вклад не менее важен, чем вклад, который вносим мы все. Присядьте и успокойтесь. — Благодарю, Ваше Величество… Не было никого от ГРУ. ГРУ было ослаблено и находилось в опале. По моему мнению — напрасно, виновны всегда отдельные люди, но не ведомство в целом. — Генрих Григорьевич Вольке, генерал-полковник, начальник штаба ракетных войск стратегического назначения, — представился, не вставая, немец, сидевший рядом со мной и писавший что-то в блокноте. Я умудрился заглянуть мельком в блокнот и с удивлением увидел, что мой сосед решает какой-то шахматный дебют, расписывает ходы. Настало и мое время. И что мне говорить? — Александр Воронцов, контр-адмирал Российского Флота. Надеюсь, звание у меня не забрали, в принципе и не могли забрать, это не так-то просто. Государь поднял руку, требуя тишины. — Высочайшим повелением, с сего дня контр-адмирал Воронцов назначается министром без портфеля моего кабинета и координатором оперативной деятельности всех специальных служб. Такова моя воля, господа! Молчание. Стремительно белеющее лицо действительного тайного советника Путилова — вот он-то как раз не ожидал. Любопытствующий взгляд профессора — он тоже заметил и сейчас переводит взор с меня на Путилова, стремясь понять, что происходит. Скрип карандаша Вольке — ему до этого нет никакого дела, он придумывает ходы на шахматной доске, чтобы изначально, уже в дебюте, поставить противника в заведомо проигрышное положение. И все бы ничего — да только в проигрышном положении оказываемся сейчас мы. Нам сейчас надо рассчитывать не на то, чтобы выиграть эту партию, господин Вольке, нам надо просто ее не проиграть. — Ваше Величество? — официально обратился я к Николаю. — Князь? — Нижайше прошу простить меня, но я не могу принять это назначение, по крайней мере, до завершения операции. — Почему же? — По голосу Николая не было понятно, раздражен он или просто удивлен. — В моей воле было назначить вас на эту должность, и я сделал это, считая, что так будет лучше для России, и вы самый достойный кандидат из всех мне известных. — Ваше Величество, я полагаю, мне следует принять более активное участие в операции, чем это виделось раньше. При этом мне придется находиться за пределами России, во враждебном окружении, и исполнять возложенные на меня Вашим назначением обязанности я не смогу. Теперь Николай был точно удивлен. — Вы полагаете, что вам непременно следует лично принимать участие в происходящем? Исполнить работу могут и другие. — Ваше Величество, увы. |
