Глава седьмая

Пахло хомутами, масляной краской и еще чем-то — неожиданно вкусным. Иван притворил за собой дверь и огляделся.

— Есть кто? — шагнул он вперед, почему-то подумав .тут же, что никто не откликнется. Но из-за приземистой бочки, грузно придавившей прилавок, отозвался тоненько голосок:

— Есть…

Жук, перешагивая через ящики с гвоздями и банками, подошел. Примостившись у прилавка за бочкой, сидела, уткнувшись в толстую книгу, молоденькая девчонка, кутаясь в телогрейку не по росту. Иван чуть не ахнул: за прилавком хозмага сидела Феня Панкрашкина, кассирша кинотеатра. Та самая Феня, с которой он как-то станцевал добрый десяток фокстротов на трошинской танцплощадке, в результате чего был традиционно отозван «поговорить» в сторонку. Там, в сторонке, парни с Залиманской магалы говорили с ним минут десять, и в основном это был монолог Мишки Кожокару с рыбзавода. Иван, правда, попытался было превратить «беседу» в диалог, успев пару раз садануть Мишке под дых, но Мишка был оратор известный, так что пришлось Ивану целую неделю ходить с малоприятным лиловым украшением под глазом.

И хоть случилось это совсем недавно — примерно за месяц до окончания постройки чертовой машины, Феня, эта Феня, его, конечно, не узнает, с некоторой даже горечью подумал Иван, хотя ясно сознавал, что виной тому не короткая женская память.

— Раскладушки есть? — стряхнул всплывшее некстати воспоминание Иван.

— Угу, — не отрываясь от книги, буркнула Феня.

— Читать на работе вроде не положено, — попытался привлечь её внимание Иван.

— А вот и положено! — не обижаясь на замечание, пояснила Феня, оторвавшись, наконец, от чтения. — Книга — источник знаний!

— Очень толстый источник! — усмехнулся Иван. — Прочитаешь — и прямо в академики.

Феня, заложив страницу, отодвинула книжку. Иван краем глаза приметил название — «Цены на электричество при дворе короля Артура».

— Так что вы спрашивали? — Фенин голосок вздрогнул, и Жук увидел, что смотрит она на него с удивлением и страхом. «Неужто узнала?» — подумал Иван, но тут же отмахнулся от этой мысли и сказал:

— Дай мне раскладушки. Штуки четыре.

— Я сейчас, — кивнула Феня и отступила за бочку. Облокотившись на прилавок, Иван ждал, оглядывав магазинные полки. И снова сквозь запах хомутов, керосина, масляной краски пробился другой, полузнакомый, но очень вкусный запах. Иван принюхался — пахло от бочки, стоявшей на прилавке. Он потянулся, сдвинул тяжелую крышку. Почти до самых краев бочка была наполнена чем-то густым и черным. «Деготь, что ли?» — мелькнула мысль. Но запах! В бочке был джем, да еще какой! — сливовый, любимый джем Ивана. К чудесам такого рода Иван вроде бы должен был уже привыкнуть — в газетном киоске тоже ведь черт-те чего только не продавалось. Но даже там не было такого. А тут, среди хомутов, цинковых корыт, сваленных кучей лопат и граблей стояла бочка со сливовым джемом.

Хлопнула невидная отсюда дверь, что-то звякнуло, зацепившись, и следом за этими звуками появилась Феня, нагруженная алюминиевыми раскладушками.

— Больше нету, — сообщила Феня, сваливая раскладушки на прилавок. — Все.

— Больше не надо, — успокоил ее Иван и, помедлив, кивнул на бочку: — А это что — не берут?

— Как когда, — неохотно сказала Феня.