Пока разогревалась вода, я растопила масло для соуса. Из святилища донесся взрыв звука, и у меня мышцы плеч расслабились при звуках воинственной музыки NIN. Громкость уменьшили, жизнерадостный голос Стриж приятным контрапунктом оттенил тихий ответ Айви. Я вдруг подумала, что Стриж, хотя она и живой вампир, очень на меня похожа в том, что так же легко смеется и не дает неприятностям долго себя грызть — качество, которое Айви нужно в других для гармонии.

Стриж торчит в Цинциннати уже добрых полгода, приехала из Калифорнии от сочувствующей камарильи вампиров с целью вытащить Пискари из тюрьмы. Они с Айви знакомы с последних двух школьных лет, делили и кровь, и постель, и именно это, а не Пискари, оторвало Стриж от ее мастера-вампира и от семьи. Я с ней познакомилась в прошлом году, и началось знакомство с ее жуткого промаха, когда она, приняв меня за тень Айви, проявила вежливость — в изысканных выражениях попросила моей крови.

Моя рука, смазывающая кастрюльку тающим маслом, замедлила круги, и я заставила себя убрать от шеи другую руку, потянувшуюся прикрыть шрам, не видный под идеальной кожей. Приступ желания, который эта женщина у меня вызвала, был головокружительным и ошеломляющим. Сильнее было только смущение из-за того, что она неверно поняла наши отношения с Айви. Но черт побери, я их сама никак не могла понять — смешно было бы ожидать, что их поймет Стриж через тридцать секунд после знакомства.

Я знала, что Айви и Стриж восстановили прежние отношения — собственно поэтому Пискари и согласился принять Стриж в свою камарилью, если красавица-вампирша сможет выиграть его дело. Смешивая масло с молоком и порошком соуса я задумалась, действительно ли Пискари начинает раскаиваться в своем либерализме, в том, что разрешил Айви поддерживать со мной отношения, основанные на уважении вместо крови. Наверное, он рассчитывал, что Стриж постепенно и ласково вернет Айви к правильному вампирскому образу мыслей.

Но с Айви стало намного легче жить в эти месяцы, поскольку она утоляла жажду крови теперь с той, кого она любит и кто может пережить ее внимание. Она была счастлива — с чувством вины, но счастлива. Да Айви вряд ли может быть счастлива, не разбавляя обильно счастье виной. А пока что мы могли делать вид, будто я не испытала первого соблазна экстаза крови, и вообще не трогать эту тему, потому что Айви боялась. Мы поменялись ролями, а у меня нет той практики, что у Айви — напоминать себе, что есть такое на этом свете, чего я не получу, как бы ни хотела.

Деревянная ложка стукнула в борт кастрюльки, у меня рука дрогнула. Воспоминания о ее зубах, чисто входящих в меня, вызвали прилив адреналина, страха и наслаждения в нереальном ощущении, заполнившем меня экстазом.

И будто это воспоминание ее позвало, тонкая фигура Айви возникла в коридоре. Одетая в тугие джинсы и очень короткую рубашку, открывающую кольцо в пупке, она шла к холодильнику за минеральной водой. Ее движения замедлились, когда она ощутила в воздухе аромат и поняла, что я думаю о ней, или чем-то, во всяком случае, отчего у меня кровь побежала быстрее. Расширяющимися зрачками она посмотрела на меня через всю кухню.

— Эти духи больше не действуют, — сказала она.

Я спрятала улыбку, подумав, что надо было бы просто прекратить ими пользоваться, но провоцировать ее снова меня укусить — неудачная мысль.

— Это старые, — сказала я. — У меня в ванной других не было.

К моему большому удивлению, она покачала головой и усмехнулась. Она была в хорошем настроении, и мне подумалось, чем же они там со Стриж занимались — кроме как двигали мебель. Немое дело у — подумала я и отвернулась к соусу.

Айви замолчала, сделала еще один глоток из бутылки и прислонилась задом к кухонному столу, скрестив лодыжки.