Когда дверь за нами закрылась, я глубоко вздохнула, щурясь на солнце, и почувствовала, как отпускает напряжение в плечах. Три секунды мы помолчали» а потом Кистен спросил:

— Стриж тут ночевала?

— Не хочу я про это, — буркнула я.

— Все так плохо? — посочувствовал он мне, идя рядом.

Я жадно посмотрела на свою машинку, потом на его «корвет».

— Она перестала вести себя любезно, — пожаловалась я, и Кистей ускорил шаги, чтобы галантно распахнуть дверцу до того, как я сама ее открою.

Улыбнувшись ему в знак благодарности, я села в машину, устроилась в знакомом запахе кожи и феромонов. Господи, как же туг хорошо пахнет! Я закрыла глаза и откинула голову назад, пока Кистей обходил машину, и не открыла их даже тоща, когда он пристегнулся и завел мотор. Мне хотелось расслабиться.

Рассказывай, — попросил он, когда тронул машину с места, а я продолжала молчать.

У меня под черепом билась сотня мыслей, но сказала я вот что:

— Стриж… — Я замялась. — Она выяснила, что это Айви не допускает между нами баланса крови, а не я.

Он тихо вздохнул, и я посмотрела на него. В его щетине блестело солнце, и мне пришлось подавить в себе желание ее потрогать. Кистей бросил взгляд в зеркало заднего вида на нашу церковь. В мрачном настроении я опустила стекло, чтобы утренний ветерок шевелил волосы.

— И что? — спросил он, резко прибавляя газу и выезжая из дымового шлейфа синего «бьюика».

Я поморщилась, отводя волосы с глаз:

— Стала невыносимой. Попыталась меня прогнать. Я ей сказала, что Айви напугана и я жду, чтобы она перестала бояться, и тогда она от «Я хочу с тобой дружить, потому что дружит Айви» переключилась на «Чтоб ты сдохла, зараза!»

Лежащие на руле пальцы Кистена сжались сильнее, и он излишне резко затормозил перед светофором, а я вспыхнула, поняв, что только что сказала. Я знала, он предпочел бы, чтобы я жаждала его укуса, но если я позволю ему это, Айви с цепи сорвётся.

— Кистей, прости меня, — прошептала я.

Он молча смотрел на красный сигнал светофора. Я протянула руку, коснулась его руки.

— Я тебя люблю, — прошептала я. — Но дать тебе меня укусить — это все погубит, что сейчас есть. Айви такого не перенесет.

Дженкс мог бы сказать, что мой отказ Кистену скорее связан с тем, что угроза его укуса заводит меня куда сильнее, чем если бы она осуществилась. Ладно, все равно. Но если бы Кистен установил со мной более тесные отношения, а она нет, это бы ее ранило, а он ее тоже любит с той фанатической преданностью, которую часто питают друг к другу жертвы — а Пискари их обоих хорошо помял.

В сумке заверещал телефон, но я не стала брать трубку — наш разговор важнее. Светофор переключился, Кистен выехал в поток машин, пальцы на руле были сжаты уже не так крепко. В их отношениях с Айви всегда доминировала она, но он готов был за меня сражаться, если бы у меня был достаточно сильный соблазн дать ему кровь. Беда в том, что умение говорить «нет» к моим сильным сторонам никогда не относилось. Каждый раз, когда я сплю с Кистеном, я призываю себе на голову несчастье, но это искупается потрясающим сексом. И вообще я никогда не говорила, что я умная. На самом-то деле я дура дурой.