– Ти-хо! – гаркнул Прохоров, про которого все забыли, и вдруг наступила тишина. Только сопели охранники и всхлипывала девушка. Даже в коридоре стало необыкновенно тихо.

– Что случилось? – среди этой тишины спросил Прохоров. – Вы ведь… госпожа Светозарова, если не ошибаюсь?

– Да, да! – закричала девушка. – Не ошибаетесь! Ваши… ваши… бандиты брали у меня интервью. И особенно этот!

Она вздернула подбородок и им показала на Дэна. Видимо, хорошие манеры не позволяли ей показать пальцем.

– А еще про маму мою спрашивал, мерзавец!

Прохоров растерялся:

– Почему бандиты?! Почему мерзавец, госпожа Светозарова?! – Он быстро взглянул на Дэна. – Это… наш корреспондент, Денис Столетов, и никакой он не…

– Он вор, нет, он грабитель! – завизжала девушка. – Пока один фотографировал, другой грабил!

Все посмотрели на Дениса Столетова, который ничего не понимал.

– Я вор? Я грабитель? – переспросил он и вдруг улыбнулся на одну секунду доброй мальчишеской улыбкой. А потом побагровел до ушей, до корней волос. – Я у вас украл?!

– Или ты, или тот, второй, – выпалила девушка. – Ну что ты на меня смотришь?! Ты думал, я никогда не хвачусь, да?!

– Что у вас украли?! – Это Прохоров вступил. – И почему вы уверены, что украли именно… мои люди?

Девушка открыла свою крохотную смешную сумочку – руки у нее сильно тряслись – и достала пакетик с салфетками. Открыть его у нее получилось не сразу.

Все стояли и смотрели, ждали, пока она откроет.

Зарычав, она разорвала пакетик и выхватила салфетку.

– У меня украли перстень, – отчеканила она и приложила салфетку к лицу. – Очень дорогой, вы даже не можете себе представить, насколько! И это не просто перстень! Это подарок самого близкого человека, и перстень пропал! А человек умер! Понимаете, умер! И он подарил мне кольцо, а эти… сволочи его стащили!

Прохоров невольно покосился на Дениса, и тот, залитый тяжелым, жгучим, температурным румянцем, забормотал по-детски:

– Я не брал… Я ничего не брал, Андрей Ильич, правда…

– Девушка, милая, с чего вы решили, что…

– Я вам не милая! – прорыдала милая девушка из-за своего скомканного бумажного платка. – И не смейте так говорить! Я точно знаю, что это они утащили!

– Да почему?!

– Потому что мы разговаривали в алькове. – Она так и сказала «в алькове». – А туда никто из посторонних никогда не заходит! Даже слуги!

Она так и сказала «слуги», и Галя, секретарша, вдруг стрельнула в нее глазами и усмехнулась недобро.

– Так, хорошо, – быстро подхватил Прохоров, – слуги не заходят, и дальше что?!

– Дальше они сказали, – снова подбородок вперед, в сторону Дэна Столетова, – что нужна интимная обстановка! Что чем интимней, тем лучше! Ну для интервью лучше! И для фотографий, чтоб красиво было. Ну я их и пригласила в альков!..

Прохоров вдруг как будто очнулся, оглянулся по сторонам – неистовое, первобытное, жаркое любопытство истекало из горящих глаз, сочилось с полуоткрытых губ, собиралось и закручивалось в смерч, в центре которого были Прохоров и красотка.

– Я прошу всех немедленно выйти, – тихо и твердо сказал Прохоров.

И, чуть повысив голос:

– Пожалуйста, без дискуссий!

Ясное дело, никто не двинулся с места – еще бы!.