Дело в том, что на отлов живого огромного тигра весом килограммов в триста — триста тридцать в морозную и заснеженную уссурийскую тайгу на месяц, на полтора — это уж как повезет… — должны были отправиться вшестером. Четверо настоящих тигроловов — Иннокентий Малых, его брат — Василий Малых и два здоровенных сына Иннокентия. Двадцатилетний Вовка и двадцатитрехлетний Колька. А с ними — режиссер-оператор Сергей Воронин и сценарист — Кирилл Теплов.

Но в последний момент, буквально за три дня до выхода в тайгу, выяснилось, что за тигром, да еще месяца на полтора, брат Иннокентия — сорокалетний Васька идти в тайгу не может.

Ему срочно нужно было начинать лечить какой-то невероятной силы и явно не советского происхождения, как сказал доктор, гонконгский триппер!

Неожиданно для самого себя Василий Малых привез этот невиданный триппер в Уссурийск из Владивостока, куда недавно был командирован на закупы продовольствия для всей семьи. В Уссурийске жрать было нечего, а чтобы идти за тигром в тайгу, надо хорошо питаться. А то еще неизвестно, кто кого поймает. Ты — тигра или он — тебя.

У Василия же во Владивостоке были свои продовольственно-половые связи — он уже давно и успешно, правда, нечастыми наездами, удовлетворял сексуальные потребности директора небольшого магазинчика «Продукты» — верной жены не очень крупного военно-морского начальника, который постоянно находился в суровом море на страже рубежей Союза Советских Социалистических Республик.

— Надо так надо. Иди лечись, ебарь кошачий, — сказал старший Малых.

Оглядел рослого и крепкого Кирилла Теплова и спокойно сказал:

— Будешь амбалить за Ваську. Нам троим не управиться. Если захомутаем полосатого, его вчетвером на своем горбу километров пятьдесят тащить придется. На волокуше — нельзя. Шерсть подпортим. Потом его ни один зоопарк не возьмет. А нам с него — жить до следующей зимы.

Все было в тайге за эти полтора месяца.

И мат иногда стоял такой, что если бы тигр-уссуриец, или, как его еще называют — «Амурский тигр», понял бы смысл выражений, произносимых Иннокентием Малых, он сам бы упал в глубокую яму-ловушку уже в бессознательном обморочном состоянии. И не потребовалось бы в него стрелять снотворной пулей.

И работа адовая… и снег глубокий… и мороз жесточайший…

И ночевки на еловом «лапнике» с обогревом из двух толстых срубленных стволов сухостоя метра по четыре. Укладываешь их «в козлы» друг на друга с небольшим просветом. А в просвет плотно напихиваешь подснежный сухой мох, валежник. Поджигаешь. И тлеет мох между бревнами. А с ним вместе тлеют и два сухостойных бревна, лежащие друг на друге. И жар от них такой, что впору и до кальсон раздеться! И тигр не подойдет. Трусит.

И никому никаких поблажек! Ты пошел за тигром — изволь вкалывать. А кем ты был неделю назад — кинорежиссером или сценаристом, и у тебя своих кинозабот полон рот, — это ничего не значит. Две камеры, пленка, аккумуляторы, кофры с оптикой и даже маленький бензиновый движок для зарядки аккумуляторов — никого, кроме тебя, не касаются!

Помни одно: ты охотишься на тигра, но и тигр охотится на тебя. И делает это иногда лучше, чем ты…

Не хочешь, чтобы в свою последнюю секунду ты услышал бы только хруст собственных шейных позвонков, когда три центнера стальных мышц и десятисантиметровых когтей на тебя прыгнут сзади, слушай, что тебе приказывает старшой группы — Иннокентий Малых. И никакой такой самодеятельности! С тигром шутки плохи. А что от него пахнет до рвоты, так не вороти морду — это от них всегда так пахнет.

Это денежки пахнут, на которые вся семья целый год будет жить до следующего тигра.