– И она как?

   – Что как?

   – Адекватна?

   – Вы имеете в виду её умственные способности?

   Наполеонов кивнул.

   – С головой у старушки всё в порядке. Только ноги болят. На улицу её внучка теперь выводит.

   Они спустились на первый этаж и позвонили в квартиру, на которую указал участковый.

   Дверь им открыла симпатичная молодая девушка с блестящими каштановыми волосами, заплетёнными в косу, которая лежала на плече девушки.

   – Таня, – мы к твой бабушке, – сказал участковый, поздоровавшись.

   – Да, конечно, проходите.

   – Ты, наверное, в курсе, что Терезу Вениаминовну сегодня нашли…

   Участковый запнулся на слове свалка. Но Таня не придала этому значения и ответила, – да, кто же в нашем доме ещё остался не в курсе этого события.

   – Вот, – кивнул участковый, – а это следователь…

   – Наполеонов Александр Романович.

   – Таня, – просто ответила она и привела гостей в маленькую угловую комнатку.

   – Бабушка, – позвала она, – тут к тебе из полиции пришли, хотят поговорить о Терезе Вениаминовне.

   – Ну, что ж, – отозвался бодрый старческий голос, – пускай проходят. А ты нам чайку принеси.

   – Не надо ничего, – начал Наполеонов.

   – Я здесь хозяйка, – улыбнулась старушка, – и я решаю, что надо, а чего не надо.

   Только тут следователь её разглядел. Она была маленькая, сухенькая, в круглых очках, которые придавали ей сходство с мудрой совой, сидела она в кресле качалке у окна и внимательно его рассматривала. С участковым она, по-видимому, была неплохо знакома, так как кивнула ему приветливо, – здравствуй, Миша!

   – Здравствуйте, Февронья Фёдоровна! Я к вам тут следователя привёл. Поговорить надо.

   – Проходите, присаживайтесь вон к столу.

   В середине комнаты и впрямь стоял небольшой столик, застеленный льняной скатертью, расписанной ромашками и васильками.

   А вокруг него стулья с высокими спинками.

   Эта скатёрка с полевыми цветами почему-то растрогала следователя до глубины души.

   Может потому, что его мать тоже любила льняные скатерти, полотенца и чехлы. А может потому, что от этой комнаты повеяло, казалось, забытым, но таким светлым детством.

   Сглотнув комок в горле, он представился, – меня зовут Александр Романович Наполеонов, я следователь.

   – А мама, наверное, зовёт вас Шурой, – внезапно произнесла старушка.

   Щёки Наполеонова зарумянились.

   – Да, это я так к слову, не обращайте внимания, – улыбнулась она ласково, – зовут меня Февронья Фёдоровна Полякова. Вы присаживайтесь.

   Участковый неуклюже разместился за столом. А Наполеонов взял стул и поставил его рядом с креслом хозяйки.

   – Вы ведь давно живёте в этом доме? – спросил он.

   – Да, с тех пор, как его построили и заселили.

   – Наверное, вы знаете почти всех жильцов этого дома?

   – Без почти, – улыбнулась женщина.

   – Что?

   – Знаю не почти всех, а просто всех.