— Меня зовут Кэт.

Эти слова сами сорвались с языка. Все в моей жизни готово было измениться, но что-то из прежнего я сохраню… Бредли открыл дверь перед Доном, и тот выкатился в кресле в коридор. Бредли на минуту задержался, покачал головой.

— Не могу сказать, что знакомство было приятным, но мы скоро увидимся. Постарайся в следующий раз меня не вырубать.

Я вскинула бровь — тень жеста моего любимого вампира.

— Там посмотрим.

26

Надо отдать ему должное: Дон устроил переезд, точно как обещал. За час я успела одеться и ждала в палате матери — без наручников. Я наконец-то смыла под душем всю кровь, а заодно выплакалась вволю, благо за шумом воды было не слышно. Зато теперь, когда я смотрела на мать, глаза у меня были сухие, как песок.

— Ну?

Я только что закончила рассказ о сделанном мне предложении и о своем согласии. Лицо ее немного оттаяло за время рассказа, и она наконец приняла мою руку.

— Ты поступила правильно. Только это может спасти тебя от зла в будущем.

В душе плескалась горечь, и какой-то малой, самолюбивой частицей души я ее ненавидела. Если бы не она, я могла бы просто скрыться вместе с Кости и прожить остаток жизни с любимым. Но ведь она не более виновата в своей неизбывной ненависти к вампирам, чем я — в том, что родилась на свет. В этом мы были равны.

— Не думаю, что это спасет меня от зла, но я это сделаю.

— Не глупи, Кэтрин. Конечно, это единственный путь. Если бы ты продолжала связь с тем существом, он очень скоро превратил бы тебя в вампира. Если он так заботится о тебе, как уверяет, он не смог бы спокойно смотреть, как ты стареешь с годами. С каждым годом ты приближаешься к смерти, как все люди. А ведь он мог изменить тебя и навсегда продлить твою юность. Он бы так и сделал, если бы ты осталась с ним, и ты, если не слепа, сама это понимаешь.

Мне против воли пришлось признать, что в ее словах была очевидная правда, на которую я позволила себе закрыть глаза. Что сталось бы с нашей связью через десять лет? А через двадцать? И дальше? Боже, она права. Кости не стал бы спокойно смотреть, как я умираю от старости. Он бы захотел изменить меня, а на это я никогда бы не пошла. Пожалуй, наша любовь была обречена с первой минуты, и предрассудки матери, и предложение Дона только доказывали, что это так. Кости не уставал повторять: сражаешься в тех битвах, где есть надежда победить. Ну, этой битвы мне не выиграть, но спасти его я могу. И спасти мать тоже, а потом использовать свои способности для защиты других людей. С такой точки зрения разбитое сердце — не слишком высокая цена. Пусть меня ждет будущее без него, но все же у меня есть будущее. Стоит вспомнить обо всех девушках, до которых уже не доберется Хеннесси. Не пристало мне оплакивать свою жизнь, если ее ценой я могу спасти их.

Дверь отворилась, и Тэйт Бредли просунул голову в щель. Рука у него была в лубке, на виске повязка.

— Пора ехать.

Коротко кивнув, я подтолкнула кресло, в котором сидела мать, и вслед за ним покатила по больничному коридору. В коридоре было пусто, двери всех палат закрыты. За нами следовали восемь вооруженных до зубов мужчин. Кажется, Дон опасался, что я передумаю. До темноты оставалось еще часа два. Нам предстояла короткая поездка до вертолетной площадки, а потом полет на вертушке до военного самолета. Тэйт, которому сломанная рука не позволяла править, занял переднее место. За руль сел мужчина, назвавшийся Питом.