– И как долго ты не хочешь меня видеть? – нарочито небрежно осведомился я.

– Да век бы… то есть, нет… то есть… – струсила водяничка.

– Не бойся, милая: если я и вернусь к твоей реке, то очень нескоро.

– Это хорошо, – обрадовалась она.

– Надоело рыбу таскать? – грозно нахмурился я.

– Да как Вы такое подумали?! – оскорбилась водяничка. – Да я хоть каждый день… Я…

Она осыпалась сотнями капель. Я удивлённо поднял бровь. Это ещё что за выходки? Обиделась? Я же только пошутил…

– Вот, возьмите! – когда внучка Хозяина Реки снова приняла подобие человеческого облика, в её руках затрепыхалась крупная рыбина. Россыпь пятен по тёмному серебру чешуи. Ольмский лосось? Здесь? Откуда? А впрочем, река берёт своё начало в предгорьях, и вполне…

– Прощальный подарок? – мой взгляд последовал за стремительным полётом рыбы. Вплоть до его завершения у кромки тростника.

– Всё бы Вам смеяться… – надула губы водяничка.

– Извини, я не хотел тебя обидеть… – привычно смущаюсь.

В сознание колокольным звоном ударили слова Магрит. «Извиняться нужно только за то…» Знаю, знаю, сестрёнка! Но позволь мне – пока я ещё не решил, кем являюсь – позволь ошибаться и делать глупости… Я исправлюсь, обещаю! Как только пойму, в чём состоит моя природа. Но, фрэлл подери, почему мне так не хочется это понимать?!…

– Как dan‑nah может обидеть? – изумилась водяничка.

Правильно, милая. Любое слово хозяина – закон. Но я не хочу быть «законом». Ни для кого. Даже для мелкой речной нежити… Не хочу. Приказывать? О, нет! Я не чувствую в себе ЭТОЙ силы… Да, мне не дадено умение ни исполнять чужие приказы, ни раздавать свои. Слишком тонкое искусство: приказ должен быть поставлен так, чтобы непременно оказаться выполненным. Слишком опасное: приказывая, берёшь на себя ответственность за судьбу тех, кто выполняет твою прихоть…

– Забудь, – я махнул рукой. – Лучше ответь на вопрос: о чём ведунья говорила с Рекой?

Водяничка провела ладонью по воде. Прозрачные пальцы прошли сквозь хрусталь речного зеркала, не потревожив ни капельки.

– Она хотела знать о Вас.

– Узнала?

Малышка недоумённо посмотрела на меня:

– Как Вы могли так подумать?!

– «Как» подумать?

– Если мы живём в реке, это не значит, что мы не чтим Старших! – вздёрнула носик водяничка.

– Я не это имел в виду… Что вы сказали ведунье?

– Правду.

– Какую? – продолжил допытываться я.

– Вы – dan‑nah, – она бесхитростно улыбнулась.

Верно, милая. «Хозяин» – что ещё можно сказать? Всё равно, что, услышав в ответ – «солнце», переспрашивать: а что это такое? Речная нежить и не думала изворачиваться. Вся беда в том, что даже самую правдивую правду способен понять только тот, кому ведома истина…

– Спасибо.

– За что, dan‑nah? – удивилась водяничка.

– За рыбу! – фыркнул я.

– Да не за что… – она немного растерялась.

– Вот что, милая… Ведунья, конечно, поступила дурно… Это ведь она приказала твоему деду перевернуть лодку? – водяничка энергично закивала. – Я так и думал. Не сердитесь на неё, малыши. Она – женщина добрая, хоть и глупая. Не чините ей хлопот, хорошо?

– Не будем, – согласилась водяничка.