Эльфка, опять же. Со своим смехом и величанием меня «творцом». Рассказать кому – не поверят…

Пожалуй, и не буду рассказывать. И её попрошу молчать. Мало ли что…

Барахтаясь в Море Размышлений, я не сразу уловил аппетитные запахи с кухни. А когда уловил – подскочил на постели и кубарем скатился по лестнице, пока чудесно пахнущую рыбу не съели без меня…

Вся компания уже восседала за кухонным столом. Эльфка, в простом деревенском платье (наверняка, снова Рина постаралась) выглядящая мило и уютно. Гизариус, не сводящий с неё взгляда учёного, стоящего на пороге великого открытия. Мин, лениво ковыряющая вилкой выщербленную деревянную поверхность. Лосось – истекающая соком тушка на длинном противне – готов принять свою незавидную участь: исчезнуть в умильно урчащих животах. Не знаю, как все остальные, а я успел проголодаться и переволноваться так, что даже начал забывать о голоде. Впрочем, поймав ноздрями манящий дух запечённой рыбы, скоренько удалось вспомнить об одной из самых насущных потребностей – потребности вкусно и сытно поесть…

Я уселся за стол и вопросительно взглянул на доктора. В смысле: «Приступим?» Гизариус, хоть и был увлечён мечтами о совсем иных сферах существования, возражать не стал и занёс нож над лососем. Молчаливым согласием всех присутствующих разделка рыбы была доверена именно доктору, как человеку, сведущему в устройстве тел.

Ваш покорный слуга проглотил слюну, уговаривая желудок потерпеть ещё пару мгновений, и…

Звука удара мы не услышали, как не услышали и свистящего полёта стрелы. Но все сразу поняли: что‑то произошло. Неуловимо изменился даже воздух: ранее наполненный только предвкушением обильной трапезы, сейчас он зазвенел от напряжения.

Доктор растерянно переводил взгляд с одной из наших гостий на другую. И посмотреть было, на что!

Мин подобралась, как шадда перед прыжком, стальные глаза искали только одно – цель. Эльфка… Эльфка выпрямилась так, словно позвоночник в мгновение ока стал раскалённым стержнем, а тёмно‑бирюзовый взгляд утратил все оттенки чувств, кроме убийственного спокойствия в ожидании атаки.

Минута прошла в гробовом молчании, а потом…

Со двора донеслось певучее:

– Преступившая! Не прячься за стенами чужого дома! Или ты хочешь взвалить тяжесть своего греха на плечи людей?

Я едва заметил движение – так быстро эльфка метнулась к двери. Пришлось уныло вздохнуть, откладывая свидание с лососем, и, вслед за Мин и доктором, поспешить на свежий воздух. Туда, где разыгрывалась нешуточная драма.

Посреди двора стоял эльф. Самый натуральный, без мороков и иной маскировки. Собственно говоря, появление листоухого в этих краях, если и считалось редчайшим событием, то после несостоявшейся казни эльфки расценивалось мной, как закономерное совпадение. Хуже было другое: я знаком с этим эльфом. Как там бишь, его называл младший родственник? Кэл?…

Лиловые глаза полыхают гневом. Таким жарким, что я невольно удивился: и как снег под этим взглядом не закипает?… Серебристые пряди волос свободно падают на плечи: ни заколок, ни шнурков. Странно… Что‑то напоминает… Одежда – даже в наступающих сумерках – слепит глаза своей белизной: от мягких сапожек, отороченных мехом, до последнего ремешка на куртке и длинного свёртка за спиной, перетянутого шёлковыми шнурами – нигде ни единого пятнышка. Ай‑вэй, как дурно! Этот парень собирается…

– Я пришёл за отмщением! Примешь ли ты вызов vyenna’h‑ry[12]? – в голосе эльфа звучали нотки напряжённого ожидания.