|
А шесть лет назад произошел совершенно неожиданный поворот событий. Селдон точно знал, как все соединилось и почему это стало возможно. Дело, несомненно, заключалось в Ванде, внучке Селдона. Гэри закрыл глаза и углубился в воспоминания о событиях шестилетней давности. Ванде тогда было двенадцать, и настроение у нее было печальное. У Манеллы родился еще один ребенок - крошка Беллис, и она целиком погрузилась в уход за младенцем. Отец Ванды, Рейч, закончив наконец свою книгу, посвященную родине - сектору Даль - добился небольшого успеха и на короткое время стал чем-то вроде знаменитости. Его пригласили почитать лекции в связи с выходом книги, и он с готовностью согласился выступать, поскольку проблемы родного сектора его не переставали волновать. Как он сказал однажды Селдону: "Знаешь, когда я говорю про Даль, мне не приходится прятать свой далийский жаргон. Наоборот, от меня именно и ждут, что я буду болтать по-далийски". В итоге Рейч почти все время куда-то уезжал, дома бывал редко, а когда бывал, то больше времени проводил с младшей дочкой. А Дорс - Дорс больше не было, и эта рана никак не заживала в душе Селдона. И отреагировал он на смерть супруги жестоко, немилосердно: в его сознании эта смерть соединилась со сном Ванды, с которого все началось, вокруг которого закрутилась-завертелась нить событий, оборванная смертью Дорс. Если поразмыслить, Ванда тут была ни при чем - и умом Селдон это прекрасно понимал. И все-таки он старался как можно реже встречаться с внучкой, из-за чего ей было еще печальнее - она осталась совсем одна. Что делать? Ванда вынуждена была искать утешения у человека, который, похоже, всегда был рад ей, единственного, кому она могла всегда довериться. Это был Юго Амариль, правая рука Гэри Селдона в деле разработки психоистории и человек, не знающий себе равных в беззаветной преданности этой науке. У Гэри были Дорс и Рейч, а у Амариля, кроме психоистории, никого и ничего не было - ни жены, ни детей. И все же, стоило появиться Ванде, как Юго менялся на глазах. Он радовался ее приходам, но вел себя так, словно она была совсем взрослая - и Ванде это очень нравилось. И вот шесть лет назад, в один прекрасный день Ванда зашла в кабинет Юго. Он обернулся, поглядел на девочку, близоруко прищурившись, и, казалось, в первое мгновение не узнал ее. - А, это ты, дорогая моя Ванда! - наконец, воскликнул он. - А что это ты такая печальная? Такая красивая девушка не должна грустить. У Ванды задрожала нижняя губа. - Меня никто не любит... - прошептала она. - Ну что ты все выдумываешь. - Все любят мою сестренку. На меня всем наплевать. - Я тебя люблю, Ванда. - Значит, только ты меня и любишь, дядя Юго. Теперь Ванда не могла, как маленькая, забраться к Юго на колени. Она прижалась к его плечу и разрыдалась. Амариль, не зная, что делать, обнял девчушку и принялся приговаривать: - Ну-ну, не плачь, не надо плакать... - Из-за жалости к ребенку, из-за того, что в его жизни не было ничего такого, над чем он мог бы заплакать, у него на глаза навернулись горькие слезы и побежали по щекам. - Слушай, Ванда, - взяв себя в руки, как мог весело предложил он, - хочешь я тебе покажу кое-что очень красивое? - Ч-что? - всхлипнула Ванда. Амариль в своей жизни знал красоту единственной вещи во всей Вселенной. |
