|
Поддерживать эти разговоры сейчас смерти подобно. Люди будут слушать во все уши, но ничего не услышат о роботах. А потом, в самом конце, ему будет задан сакраментальный вопрос насчет листовки. Ему же надо будет только расхохотаться в ответ. - Расхохотаться? Никогда не видела, чтобы Демерзель смеялся. Он и улыбается-то редко. - На этот раз придется, Дорс. Ведь это - единственное, чего никто не ожидает от робота. Ты же видела роботов в фантастических фильмах? Там они всегда суровы, бесчувственны, бесчеловечны - такими их и представляет себе большинство людей. Так что Демерзелю и нужно будет единственное: расхохотаться. И вот еще что... Помнишь Протуберанца Четырнадцатого - правителя Микогена, верховного жреца тамошней религии? - Еще бы. Суровый, бесчувственный, бесчеловечный. Он тоже никогда не смеялся. - И на этот раз не рассмеется. Понимаешь, я проделал уйму работы в отношении Джоранума с того самого злосчастного дня, когда схлестнулся с его приспешниками на поле. Я знаю теперь его настоящее имя. Знаю, где он родился, кто были его родители, в какой школе он учился в детстве - и все эти документально подтвержденные сведения я отправил Протуберанцу Четырнадцатому. А я не думаю, чтобы Протуберанец жаловал Отступников. - Но ты вроде бы говорил, что дискриминация тебе противна. - Противна. Но я ведь не передал эту информацию на головидение, а все сообщил именно тому, кому и должен был сообщить, то бишь Протуберанцу Четырнадцатому. - Вот он и начнет кампанию по дискриминации. - Ничего у него не выйдет. Никто на Тренторе не обратит никакого внимания на Протуберанца - чтобы он ни говорил. - И что же тогда из этого выйдет? - Увидим, Дорс, увидим. У меня нет результатов психоисторического анализа ситуации. Я даже не знаю, возможен ли такой анализ в принципе. Просто надеюсь, что ход моих мыслей верен. Глава 22 Эдо Демерзель рассмеялся. И не в первый раз. Они втроем - он. Гэри Селдон и Дорс Венабили, сидели в экранированной комнате, и ему то и дело по сигналу Гэри нужно было хохотать. Когда он откидывался на спинку кресла и оглушительно, раскатисто хохотал, Селдон качал головой. - Нет, неубедительно. Не верю, - повторял он снова и снова. Тогда Демерзель улыбнулся и рассмеялся, как смеялся бы человек, задетый за живое. Селдон недовольно поморщился. - Ну и работенка... Я понимаю: рассказывать тебе анекдоты бесполезно. Ты можешь решить эту задачу только умом. Тебе нужно просто запомнить звучание смеха. - А может, фонограмму пустить? - предложила Дорс. - Нет! Это не будет Демерзель. Тогда мы все превратимся в компанию идиотов. Нет-нет, так не пойдет. Попробуй еще разок, Демерзель. Демерзель попробовал, и Селдон наконец удовлетворился. - Отлично. Запомни этот звук и воспроизведешь его, когда тебе зададут вопрос. Выглядеть ты должен искренне удивленным. Невозможно смеяться с каменным лицом. Улыбнись - ну, немножко, совсем капельку. Попробуй вот так рот скривить. Вот-вот. Совсем неплохо. А можешь увлажнить глаза? - Что это такое - "увлажнить"? - возмущенно вмешалась Дорс. - Никто не "увлажняет" глаза. Это всего-навсего образное выражение. - Не только, - возразил Селдон. - Бывает так, что человек не плачет, но глаза его увлажняются - от грусти, от радости, и вполне достаточно, чтобы оператор поймал отражение света от этих набежавших на глаза слез, вот и все. |
