Разочарованно пожав плечами, Петлик снова принялся за еду, запивая ее добротным пивом, которое варили неподалёку от корчмы в ближайшем фольварке, под названием Вайс. Время было ещё не позднее, и в корчму валил народ, прибывший с дороги.

Зашёл дворянин, одетый в дорогой колет, с накинутым сверху походным плащом, из-под полы которого высовывалась длинная шпага, вслед за ним на пороге корчмы появились и трое его сопровождающих. Затем в помещение ввалилась толпа матросов, вооруженных длинными ножами. Они тут же заполнили корчму, и так небольшую, гвалтом, громким смехом и криками, разом испортив настроение всем присутствующим.

Петлик привык к подобной публике, а незнакомец никак не отреагировал на окружающую обстановку.

Корчма была уже полна, когда с дороги в неё вошли трое, их внешний вид однозначно указывал на то, что все они были магами.

Длинные плащи тёмного цвета и накинутые на головы капюшоны, с которых стекала дождевая вода, скрывали их лица и тела. Но и того малого, что было доступно взгляду случайного посетителя, было достаточно, чтобы понять, что с этими людьми не стоит связываться, и даже стоит остерегаться их, если не сказать больше.

Маги заслуженно пользовались уважением остального населения, их было немного, в большинстве своём это были дворяне, и они вносили свою лепту в общую картину окружающего их мира, помогая одним и уничтожая других, с помощью сил стихий, которые были им подвластны.

Эти трое магов, вошедших в корчму, скорее всего, принадлежали к ордену Кающихся, судя по висевшим на их поясах плёткам, символизирующим самобичевание за грехи этого мира. Но ещё никто и никогда не видел магов, принадлежавших к ордену, бывшему когда-то монашеским, а теперь ставшему чисто магическим братством, избивающими друг друга этими плётками.

Осмотревшись и скривившись при виде многочисленных представителей низшего сословия и проходимцев, которых в корчму загнала гнусная и дождливая погода, они посмотрели в сторону столика, за которым сидели Петлик и незнакомец.

Но, то ли столик им не подошёл, то ли им не хотелось связываться с менестрелем и наёмником со странным огоньком в глазах, выдающим в нём устойчивость к магии, но они окрикнули хозяина и велели ему очистить для них приличный стол на троих.

Подбежавший хозяин сразу же повёл их за незаметную перегородку, в отдельный небольшой зал, отгороженный для тех, кто не хотел демонстрировать свое присутствие. И вскоре все трое скрылись от общих глаз.

Туда сразу же побежала и девушка-разносчица, причём, гораздо более приятной наружности, чем те, которые крутились в общем зале, потрясая перед посетителями своими перезревшими и давно не мытыми прелестями, дежурно повизгивая на неудачные и глупые шутки.

Вскоре трапеза Петлика подошла к концу, так же, как и ёмкость с пивом. Кувшин с вином у незнакомца тоже опустел, оставив лёгкий хмель в голове наёмника и изжогу, подступившую к его горлу.

Их разговор так и не сложился, и Петлик, махнув красивым беретом с белым гусиным пером, вежливо откланялся, и, немного петляя заплетающимися от усталости и алкоголя ногами, отправился отдыхать в выделенную добрым хозяином корчмы комнату, оплату за которую должен был отрабатывать каждый день, развлекая посетителей песнями и сочными шутками.

Он даже не ущипнул за толстый зад кухарку Мадлен, которая стояла на кухне, нагнувшись над ведром с очищенной картошкой, что не бывало с ним за всё то время, что он прожил в этой корчме. Петлик был расстроен незнакомцем, точнее не им, а его нежеланием общаться, хотя он чувствовал, что этот человек не так плох, как казался.

— Но, утро вечера мудренее, — справедливо рассудил он, а наёмнику явно некуда было податься, и Петлик надеялся, что он сможет разговорить собеседника и услышать от него рассказы о небывалых приключениях, чтобы сочинить новую балладу.