В дальнем конце поля появились люди: двое мужчин в шортах и бейсболках и третий — в черной униформе охранника. Он нес два клетчатых баула, из которых торчали...

Катя пригляделась. Игроков в гольф она видела только в кино. А эти трое, точнее, двое, потому что охранник был не в счет, намеревались сыграть здесь партию — и это было не что иное, как поле для гольфа.

Катя не отказала себе в удовольствии понаблюдать за тем, как они достали из баулов свои клюшки. Было как-то не совсем привычно видеть здесь и это поле, и этих людей. О том, что играть в гольф в Подмосковье могут позволить себе только очень-очень богатые, она слышала от Кравченко. Например, его работодатель, небезызвестный в столице предприниматель Василий Чугунов, у которого Кравченко был бессменным начальником личной охраны, игры в гольф чурался как заразы по причине крайней дороговизны членских карт гольф-клуба. А ведь Чугунов мог со своих капиталов позволить себе многое — и собственное охотхозяйство, и личный вертолет, и даже перворазрядную конюшню на базе столичного ипподрома.

Здесь же, на окраине подмосковного Спас-Испольска, на берегу реки, двое игроков неторопливо и метко посылали первые дальние удары, загоняя мячи в лунки. Катя двинулась по шоссе вдоль кирпичной ограды. У развилки было выстроено изящное кафе: мангал, летняя веранда. За стойкой у гигантской итальянской кофеварки скучал бармен. Катя спросила у него, где лодочная станция.

Выложенная плиткой дорожка спускалась среди зарослей ивняка к дощатому причалу. За ним, в глубине соснового бора, Катя увидела контуры того самого белого здания.

Прилегающая ухоженная местность снова напоминала ландшафтный парк. Не хватало только ярких клумб. Мимо на велосипеде проехал мальчишка. На Катин вопрос про лагерь спелеологов он ткнул рукой куда-то вперед. Берег реки там был гораздо круче. Над водой кружили ласточки — их гнезда как раз чернели там, в белых известняковых обрывах.

Кате пришлось вернуться на шоссе. Справа началась веселая березовая роща. От шоссе вглубь ее уводила тропа. Имелся и деревянный указатель: на доске, словно герб, был вырезан развесистый дуб.

И Катя подчинилась указателю. Брела не торопясь: березки, березки, пятна тени на густой траве, как кружево, какие-то легкомысленные беленькие и голубенькие цветочки. Такая идиллия.

И вдруг из-за деревьев донеслась музыка. Катя ушам не поверила: ангельский голос Сары Брайтмэн, исполняющий знакомую классическую мелодию. Она тихонько раздвинула ветки кустов и...

Музыка доносилась из магнитолы, стоявшей прямо на траве. Здесь же была и брошенная комом одежда. А на траве среди клевера, ромашек и колокольчиков лежала обнаженная женщина: сильное стройное тело, уже тронутое первым загаром, длинные стройные ноги, бедра, округлая грудь. Женщина была рыжеватой шатенкой, ее увенчанные венком волосы разметались по траве. Вот она приподнялась на локте, венок из травы и ромашек съехал набок. Женщина сдернула его и швырнула в кусты мощным броском. Так, словно метала диск или бумеранг.

Венок упал к Катиным ногам. Это была чистая случайность.

Теперь она могла разглядеть и лицо женщины. Красивым оно ей не показалось, скорее энергичным, волевым: резкие черты, которыми отличаются спортсменки, из тех, кто занимается лыжами или марафонским бегом. Лицо было некрасивым и не очень молодым. Зато ухоженные волосы, тело и кожа поражали гармонией линий и форм.

Женщина снова легла на траву. Кате внезапно стало неловко: что это она подглядывает за незнакомкой? Нудистка, наверное, какая-нибудь загорает на укромной полянке. Медитируя под изыски Сары Брайтмэн.

Откуда-то из рощи послышались дальние голоса. Запахло дымом. Видимо, лагерь, к которому так стремилась Катя, был где-то неподалеку.