— Сколько времени я… отсутствовал?

— Около месяца, то есть в пределах допустимого.

Меркурий Гнедович снова завладел его рукой, а девушка наполнила стакан коричневой жидкостью. Следующий вопрос не следовало пока задавать, но Климов не удержался;

— Кто я, Меркурий Гнедович?

— Ах, это… Временная постшоковая амнезия, скоро пройдёт… Вас зовут Александр Проклович Переверзев. Что-нибудь говорит это имя?

— Нет, провал… Вы египтянин?

Доктор приятно заулыбался исчерна-смуглым лицом.

— Многие так думают… Представьте себе, натуральный англосакс. Саша, вам не о чем беспокоиться. В нашей клинике к представителям руссиянской знати относятся точно так же, как к полноценным гражданам. Ни намёка на дискриминацию. Тем более если речь идёт о сыне господина Переверзева. Признаюсь по секрету, я многим обязан вашему батюшке… Ну-ка, Саша, выпьем стаканчик этого замечательного витаминного морса…

Стакан был уже около его рта, девушка заторможенно светилась улыбкой.

— Гомо или робот? — уточнил Митя.

— Ага, засомневались?.. Последняя конструкция, замечательный экземпляр. Абсолютно адекватное эмоциональное наполнение, стопроцентная гарантия стерильности… Кстати, в обязанности милого монстрика входит оказание сексуальных услуг. Вы, Саша, правильно прореагировали. Правда, сейчас рановато, но через недельку… Уверяю вас, попробуете — не оторвётесь.

Доктор любовно огладил тугой круп медсестры. Девушка содрогнулась в эротической конвульсии. Стакан с питьём заколебался в нежной, золотистого оттенка руке.

— К сожалению, ваш батюшка сейчас в отъезде, но через день-два вернётся. Вот будет ему радость… Пейте, Саша, не бойтесь. В клинике Зельдовича не экспериментируют с ядами…

Не надо бы так нагло врать, подумал Митя, но выхода не было. В два-три больших глотка он осушил стакан — и тут же почувствовал, как по жилам прокатился прохладный огонь, сладко закружилась голова. Последний глоток не достиг пищевода, а он уже крепко спал.

Митя настроился поболтать с ней, но не успел. Едва добрались до больничного пруда с голубыми карасями, как в конце аллеи показался статный, в модном длиннополом плаще мужчина и направился к ним. Дождя не было, но мужчина держал над собой раскрытый зонт алюминиевого цвета, отражатель радиации. Ходить по городу с таким зонтом было тоже привилегией далеко не для всех.

Митя узнал посетителя издали — Деверь собственной персоной. Наступил момент истины, но Митя ничем не выдал волнения. Собственно говоря, никакого волнения он не испытывал, но что-то засосало под ложечкой, как перед прыжком с трамплина в бассейн без воды.

Деверь, приблизившись, широко раскинул руки и радостно загудел:

— Саша, сынок, друг ситный, дай прижать тебя поскорее к любящему отцовскому сердцу!

Климов соскользнул с коляски, стоял, покачиваясь. Его поразили крупные натуральные слёзы в карих глазах Деверя. Лицедейство высшего класса. Но и сам Митя не ударил в грязь лицом. Погрузившись в могучие объятия, растроганно бормотал:

— Папочка, любимый! Как мне плохо без тебя!

Медсестра Зуля булькала что-то рядом, подстраивая записывающее устройство. Деверь избавился от неё элементарно.

— Что такое, прекрасная дева? — обернулся он к ней раздражённо. — Разве не видишь, нам нечем отметить долгожданную встречу? Ну-ка, быстро за водкой!

— За водкой? — растерянно переспросила медсестра.