То же самое с последней подружкой Оболдуева — Зинкой Ключницей, точнее, Зинаидой Петровной Потешкиной, примадонной Большого театра. Ключница в «Мазепе» — это роль, которую купил для неё Оболдуев, отсюда и прозвище. Зачем прелестную девицу потянуло на оперную сцену — трудно сказать. До того, как вскружить голову Оболдуеву, Зинуля была звездой стрип-варьете на Арбате — худо ли! Но — потянуло. Амбиция — мать прогресса. Может, сказалось то, что Оболдуев запретил ей оголяться на людях в варьете. Он всё делал солидно. Купил Ключнице трёхкомнатную квартиру на Садовом, провёл в Думу, где она возглавила подкомитет по культуре и туризму. Она действительно была женщиной достойных качеств, хотя полностью так и не избавилась от повадок стриптизёрши. Выказывалось это в мелочах, искушённому глазу, впрочем, заметных. То у Зины, вроде случайно, спадала бретелька платьица от Диора, то некстати вываливалась наружу грудь. Но всё это лишь придавало пикантности её публичным выступлениям. Естественно, телевизионщики в ней души не чаяли и приглашали практически на все шоу, включая такие серьёзные, как «Под столом». Её любимым коньком было раннее половое воспитание подрастающего поколения. Самым упёртым домостроевцам она в два счёта, ссылаясь на западных авторитетов, могла доказать, что все комплексы, заключённые в человеке и преждевременно сводящие его в могилу, имеют в своей основе всего лишь две причины: либо раннее изнасилование, либо пренебрежение занятиями мастурбацией.

Зина Ключница, цвет и гордость всех московских тусовок, исчезла так же внезапно, как и Загоруйко, но в отличие от него, уехавшего якобы на стажировку, про неё пустили слух, что она отправилась рожать в Англию (чтобы сразу получить двойное гражданство), да так и рожает там третий год.

Эти двое — из крупняков, мелочевку и считать не пересчитаешь. То есть таких, как мы с Владиком. Немного я был ошарашен этими сведениями. Оболдуев — и фамилия какая-то зловещая, вызывающая смутные книжные ассоциации с врагом рода человеческого.

— И что ты об этом думаешь? — спросил я.

Владик после долгого говорения раскраснелся, а от водки слегка забалдел. Тут к нам за столик некстати подсела длинноногая девица с зелёными волосами, как ведьма, но при других обстоятельствах я бы не отказался с ней поближе познакомиться.

— Влад, — сказала ведьма, — ты сволочь.

— Я знаю, — грустно признался Владик, у которого всегда были сложные отношения с ведьмами. — А почему я сволочь, Нателлочка?

— Ты обещал!

— Что обещал? У тебя же вроде Ванька Прошкин в кавалерах.

— Дурак, я не про это. Ты обещал поставить фельетон в субботний номер, а сейчас мне сказали, что его вообще вдвое сократили и перенесли на вторник.

— Кто сказал?

— Не придуривайся, Влад. Со мной такие штучки не проходят. Хочешь, чтобы все про тебя узнали?

Владик испугался.

— Нет, не хочу… Девочка моя, но ведь это очень взрывной материал. Если его поставить в субботу, он спалит весь номер. Люди устали от потрясений. У тебя там труп плачет в канализации. Причём детский. Какой же это фельетон?

Девица посмотрела на меня, почесала коленку.

— Вы тоже журналист?

— Нет, — сказал я. — Я у Влада на содержании. Вроде приёмного сына.

— Это так, — подтвердил мой друг. — Кстати, я вас не познакомил. Если будет желание, Нателла, он всё сделает, чего попросишь. Витькой его зовут. У него связи на самом верху.

— Юмористы, мать вашу, — почему-то выругалась зеленоволосая и умчалась.

Я повторил вопрос, но Владик не понял. То есть сперва не понял, водка в нём играла, решил, что я его редакционной шлюшкой заинтересовался, и это было странно.