— Полагаете, мы будем считать, что Ленин в безопасности, если у него за спиной постоянно ошивается царский жандарм с револьвером в кармане? — Свердлов переглянулся с шефом и грузином, найдя в них понимание. — Пустое дело, товарищ. Хотите помочь материально — кто ж против. Но с кадрами мы как-нибудь сами.

— Ладно, — неожиданно легко отреагировал Шауфенбах. — Машину пришлю вечером. Водитель, извините, мой. Ваши «профессионалы» ее угробят, и Ильич снова окажется в открытом экипаже. Еще одна просьба, товарищи. На митингах и в статьях не напирайте на поражение России в империалистической войне. Немедленный мир без капиталистических аннексий и контрибуций — замечательно. А так по Петрограду слоняются многочисленные толпы патриотов, желающих проломить вам голову за капитулянтские настроения перед германцами. С революционным приветом!

Уже на улице он добавил:

— Владимир Павлович, готовим новую акцию, пока в их головы, заполненные революционным хламом, не войдет простая мысль о серьезном отношении к безопасности. И радуемся, что хотя бы водителя к ним внедрили.

Прошла неделя. Никольский увеличил боевую группу до семи человек, отрабатывая с ними как покушения, так и защиту объекта. Ленин передвигался на автомобиле, но при выходе его теперь окружало не менее пяти-шести проверенных партийцев: боялись уличной расправы над вождем.

Началась Всероссийская (Апрельская) конференция РСДРП(б), в ходе которой сбылся очередной прогноз марсианина. Широко муссируемый призыв к конфискации помещичьих земель и их безвозмездной раздаче крестьянам довел эсеров до бешенства. Тогда Шауфенбах приказал устроить «эсеровское» покушение. И даже сам решил принять в нем участие.

26 апреля после утреннего заседания конференции Ульянов вышел из здания Высших женских курсов, что в Кузнечном переулке, и направился к своей машине, сопровождаемый пятеркой крепких парней и депутатами конференции, которые что-то страстно обсуждали. Сзади тянулась верная парочка Наденьки и Инессы.

Никольский, обеспечивающий отход стрелков, в очередной раз изумился большевистской беспечности. О месте и времени партконференции известно всему Петрограду, поэтому выход с собрания — самый опасный момент. Телохранители топтались стадом, Ульянов остановился прямо среди тротуара и начал спорить с рыжим депутатом. Водитель Гиль вышел из машины, отворил заднюю правую дверцу. В эту секунду Шауфенбах, притаившийся в окне дома напротив, нажал на спуск.

Винтовочная пуля с невероятной точностью сбила кепку вождя и вошла в переносицу его собеседника. Ошивавшиеся поблизости Юрченков и Бейнц выхватили «Маузеры», открыв беглый огонь по охранникам. Гиль ласточкой кинулся на Ленина, сбил его с ног и накрыл сверху телом. Истерически завизжала Арманд. Болтавшиеся у женских курсов большевики, как всегда вооруженные, начали пальбу в воздух и во все стороны.

Марсианин всадил пулю в стекло машины у водительского места, инсценировав попытку убийства Гиля, и ретировался. К приготовленной в проулке двуколке Юрченков подтащил Бейнца, бледного, как мел, и зажимавшего рану на груди. Они успели скрыться от разъяренных революционеров, но ротмистр умер прямо во время скачки. Он ушел в мир иной, каким и был во время акции — в черном лапсердаке, черной шляпе, с накладными пейсами и в бутафорских очках. Оставалось надеяться, что наверху не перепутают и доставят его к Святому Петру, а не к иудейскому Иегове.

На следующий день газеты трубили о перестрелке в Кузнечном переулке. Большевики проклинали террористов, оппортунистов и прочих «чего-то-там-истов». Остальные сожалели лишь о сверхъестественном везении Ульянова и счастливом спасении. А 28 апреля фон Шауфенбах получил записку с уведомлением, что ЦК РСДРП(б) счел «архиважным» усилить меры защиты вождя и решил пригласить бывшего жандарма в качестве консультанта.