— С тобой все не так уж плохо, — ответил генерал-инструктор довольно уклончиво. — Если ты об этом. Могло быть гораздо хуже. А вот у этой слабой женщины дела неважные. У всех это проявляется по-разному. Встречаются даже индивидуумы, совсем не подверженные. Но это редко.

Веня почувствовал, что начинает раздражаться.

— Что проявляется? — вскричал он. — Не подверженные чему? Имею я право знать, или нет?

— Имеешь, — ответил генерал-инспектор. — Но пока об этом рано говорить. Обещаем, что ты все узнаешь. В свое время. По-моему, у тебя много работы. Продолжай работать.

Однако после всего услышанного и увиденного работа у Вени пошла заметно медленнее. Мысли его перепрыгивали с одного на другое и были далеки от верстки еженедельника.

Тем более что генерал-инспектор продолжал делать контрольные замеры. На экспертизу отправлялся каждый, кто появлялся в Вениной комнате, а таких было много.

Последовательно в маленьких колбочках оказывались крошечные копии-матрицы бородатого арт-директора Степы, заведующего отделом Вадима Николаевича, редакционного водителя Гриши, зашедшего к Вене, чтобы расспросить его о достоинствах и недостатках автомобиля «Рено Меган II», и даже какого-то постороннего человека, который, к своему несчастью, ошибся дверью.

В конце концов, Веню даже стало забавлять то, что копии всех этих людей, оказавшись в прозрачном заточении, вели себя по-разному. Кулаками в стенки колотили только копии Степы и Гриши. Копия Вадима Николаевича осторожно ощупывала стенки ладонями, принявшись ходить внутри колбочки по кругу.

А копия постороннего человека сразу уселась на ее дно и зачем-то обхватила голову руками.

Не избежал отправки на неведомую экспертизу и сам появившийся в комнате компьютерного верстальщика хозяин Эдуард Борисович. Но его копия-матрица вела себя в колбе с таким же чувством собственного достоинства, что и оригинал. Крошечный Эдуард Борисович не стал колотить кулачками в стенки, а скрестил руки на груди и величественно застыл на месте, высоко подняв голову, словно памятник самому себе.

Эдуард Борисович естественных размеров в этот момент стоял у Вени над плечом и смотрел, как компьютерный верстальщик примеряет к большой статье о французских винах разные варианты заголовков. Вариантов было пять, начиная от «Пьем, как французы», до «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс».

Хозяин выбрал самый энергичный из всех — «Вздрогнем, месье!», утвердил его шрифт, цвет и кегль, и удалился. За минуту до этого с Вениного стола исчезла колбочка с копией хозяина, отправившись, как и все остальные, на экспертизу.

И все-таки, несмотря на все эти помехи, прыгающие Венины мысли и постоянное присутствие на столе генерала-инспектора, работа продвигалась. Тем более, что генерал-инспектор на этот раз был немногословен.

Не отвлекаясь от своих обязанностей, Веня попытался все-таки у него выяснить, в чем суть этой таинственной экспертизы, но попытка оказалась неудачной. Сосредоточенный на чем-то и углубленный в себя самого генерал-инспектор только повторил пару раз, что в свое время Веня обязательно все узнает.

Однако в другом он все-таки оказался откровеннее. Когда Веня, движимый остатками своей обычной любознательности, поинтересовался, почему для экспертизы отправляются неизвестно куда крошечные копии-матрицы, в то время как в главную инспекционную службу лично его, Веню, а также стоматолога Николая, изымали с планеты Земля в виде оригиналов, а копии, наоборот, оставляли здесь, генерал-инспектор коротко ответил:

— Для такого анализа этого достаточно. Вполне.

Сказав это, он исчез, снова скрывшись в Венином кошельке. Сразу же Веню вдруг в третий раз остро кольнуло предчувствие: все невероятные события уже подходят к концу.