— И что ты успел на них сделать, если не секрет?

— Машину купил французскую, «Рено Меган II», место купил в многоэтажном паркинге, в Амстердам вот съездил, — перечислил Веня немного застенчиво.

— Ну, и как тебе такая синекура? — поинтересовался Николай.

Веня немного подумал, чтобы сформулировать свою мысль максимально верно.

— Против того, что за нее хорошо платят, я, конечно, ничего не имею, — ответил он. — Если есть деньги, человек чувствует себя намного свободнее. Но кому нужно, чтобы я фигурки поправлял? В глубине души я чувствую, что-то здесь не так. Помнишь, есть про Шерлока Холмса рассказ, как одного англичанина пригласили переписывать энциклопедию и тоже вполне прилично за это платили.

Николай улыбнулся.

— Видно, Венька, человек ты такой. Есть у тебя привычка думать обо всем больше, чем надо, и копаться в своих чувствах. А в наше время надо проще быть. Принимай этот абсурд как должное, если за этот абсурд хорошо платят. И главное, умей после работы хорошо отдыхать. В Каталонию почаще езди. Кстати, как тебе Амстердам?

— Не хуже Барселоны, — искренне ответил Веня. — Только он совсем другой.

— Вот видишь, — сказал Николай. — А не попади тебе эти часы, может, никогда и не увидел бы ты Амстердама.

«И Сашеньку я бы никогда не встретил, не будь этих часов», — тут же подумал Веня.

Николай тем временем продолжал:

— А я, Венька, если б не эти часы, так и был бы, скорее всего, простым зубным техником. Эти часы моей судьбой оказались! Нет, на жизнь, конечно, и раньше хватало, профессия-то хорошая. Но только с этим абсурдом я смог уже по полной программе развернуться. Деньги, что Инструкция платит, в клиники вложил, оборудование хорошее приобрел, все наладил, в конце концов.

Увлекшись, Николай даже хлопнул Веню по плечу.

— В Химках я уважаемый человек, четыре клиники мои, под сотню рабочих мест обеспечиваю, хорошую зарплату плачу. Дело-то верное, людям всегда нужно то полечить зубы, то новые вставить. С мэром я теперь на дружеской ноге, в попечительский совет футбольного клуба «Химки» вхожу. В общем, все уже само собой идет, и я даже без этой синекуры вполне мог бы обойтись. Сам, не поверишь, иной раз подумываю: неужели всю жизнь мне в эту пирамиду надо ездить? А все с этих часов началось!

Николай на мгновение прервался, бросил еще один профессиональный взгляд на Венин рот, и продолжал:

— Да и никому из нас эта синекура не мешает. Вот, я знаю, девушка одна у нас все деньги, которые получает на этом абсурде, на книги тратит.

Веня насторожился.

— Она библиотекой в каком-то городе заведует, — продолжал Николай, — а разве государство сейчас на книги деньги дает? Разве государству сейчас до библиотек? А книги хорошие недешево стоят. Вот она сама всю свою библиотеку обеспечивает, государство собой заменяя, благо возможности есть.

По сердцу Вени прошла сначала теплая волна радости — оттого, что его Сашенька тихо и благородно делает для людей доброе дело, не трезвоня об этом на каждом углу, как часто делают многие другие.

А потом радость сменила холодная тоска: Сашенька осталась одна в Амстердаме, а он здесь, неизвестно где. Сейчас же пришла другая мысль: вроде, ничего страшного, она не одна, и не должна ничего заметить, раз с ней должен быть другой я. Чертовщина какая-то!

Что касается стоматолога, то, вспомнив о бедственном положении российских библиотек, лишенных государственной поддержки, он, судя по всему, расчувствовался. Возможно, оттого, что слишком долго пребывал без человеческого общения. Ведь не считать же общением короткие реплики, которыми он иногда обменивался с мексиканцем.