На возвратном пути я покажу вам все это. И, кто знает, друг Ардеа? Может быть и вы сами торжественно выйдете из среднего придела рядом с какой-нибудь красавицей, которая скрасит вам время вашего пребывания на нашей планете.

— Что вы говорите! Разве смеет вступать в брак такой случайный у вас путник, как я? — смеясь, ответил князь. — Потом, это было бы нечестно в отношении женщины, которая согласилась бы сделаться моей женой, — серьезно добавил он.

— Ба! Никогда и ни в чем закаиваться не следует! Впрочем, в данную минуту нет и речи о вашей женитьбе.

— Итак, мы можем продолжать наш путь! Я покажу вам еще церковь, посвященную исключительно молитве; потом мы пообедаем, а после обеда посетим некрополь царей и общественное кладбище. Больше я не могу вам ничего показать сегодня, так как мы должны поспеть во-время в гавань.

— Следовательно, мы отправимся морем к нашим черным соседям!

— Да! Но вот, мы и у храма Веры.

Они остановились перед большим каменным зданием, выкрашенным в розовую краску, с золочеными скульптурными украшениями. На широкой лестнице, которая вела ко входу в храм, женщины и дети продавали венки и цветы. Сагастос купил две гирлянды цветов для себя с князем, и оба вошли в церковь.

Таинственный полумрак царил внутри громадного храма, величественный и высокий свод которого был усеян звездами, освещаемыми, вероятно, электричеством, так как бледный и мягкий свет струился с высоты, легким сумраком окутывая украшенные скульптурной и мозаичной работой колонны. Храм был без окон и в глубине его виднелась красная завеса, на которой золотыми буквами была вышита надпись.

Перед завесою, на возвышении в несколько ступеней, стоял жертвенник, высеченный из ослепительно белого камня. А за жертвенником возвышалась фигура выше человеческого роста, изображавшая женщину, с вдохновенным видом поднявшую руки к небу. Лицо, шея и руки статуи были сделаны из розового, прозрачного, как стекло, вещества. Одеяние фигуры было из такого же вещества, только бледно-голубого цвета. Вообще, статуя производила удивительное впечатление.

На жертвеннике, в широко открытом сосуде курились ароматические вещества, смешанные с маслом и смолистыми веточками. Гирлянды украшали престол, и по его ступеням разбросаны были пучки цветов.

Сагастос купил при входе два флакона ароматичного масла, а затем вместе со своим спутником подошел к алтарю, от которого, в данную минуту, отходили мужчина и женщина.

Внимательно наблюдая, что делал Сагастос, князь возложил свой венок, влил в сосуд масло из флакона и преклонил затем колена рядом со своим наставником, который погрузился в горячую молитву.

Ардеа чувствовал, что им овладевало какое-то странное чувство. Мистическая обстановка, нежный и возбуждающий аромат, наполнявшие храм гармоничные вибрации, как дуновение, легкие и смутные, но в то же время невыразимо могущественные, — все это влияло на него, пробуждая в душе потребность молиться. Руки невольно сами сложились на молитву, глаза поднялись к усыпанному звездами своду, и горячий порыв вознесся из души к Отцу Небесному.

Минуту спустя, Сагастос поднялся, и оба они молча покинули храм.

— Кого изображает женщина на престоле? Что за чудная статуя! — спросил князь, когда они спускались с лестницы.

— Это символическое изображение веры и религиозного восторга, увлекающего душу в область бесконечного. К этой-то непреодолимой силе, возносящей нас над всеми горестями и слабостями жизни, взываем мы, моля о поддержке и помощи, в стремлении нашем к престолу высшего милосердия, — серьезно ответил Сагастос.

Оба замолчали и погрузились в свои думы. Снова чувство одиночества, грусти и тоски по Земле сжало сердце князя.