Лицо его было озабочено; подойдя к кровати, он остановился, скрестил руки и хмуро взглянул на князя, видимое отчаяние которого нисколько не трогало, казалось, его.

Ардеа не шевелился, и Сагастос слегка коснулся его руки. Князь в испуге вскочил, узнал своего покровителя и, побледнев, пробормотав:

— Уже?..

Презрительная усмешка скользнула по бронзовому лицу мага.

— Уже!? — повторил он. — Правильнее было бы сказать: слишком поздно!

— Да, — продолжал он, садясь на кровати, — я явился слишком поздно, чтобы помешать тому, что случилось здесь. Позвольте заметить вам, Ардеа, что не умно и не великодушно бесчестьем платить за оказанное гостеприимство.

Ардеа опустил голову, и краска стыда залила его лицо.

— Несомненно, жрица сама виновата, явившись к тому, кто, как ей известно, любит ее; но ученик Атарвы, человек, прошедший известную степень посвящения, как вы, должен был остановить ее и напомнить ей, что недостойно отдаваться страсти. А знаете вы, какая участь ждет ее, если узнают о том, что здесь произошло?

— Нет! Что же с ней сделают? — вскричал Ардеа, бледнея от охватившего его ужаса.

— Жрицу, запятнавшую себя страстью, наказывают смертью. Начальники и старейшины вызывают грозу, во время которой молния поражает виновную, и небесный огонь сжигает ее тело, а буря развевает пепел, так что от нее ничего не остается.

Смертельно бледный и трясясь как в лихорадке, Ардеа на минуту как бы онемел.

— Спасите ее, Сагастос! — умоляющим голосом сказал он, протягивая руки к своему покровителю. — Вы могущественный маг! Вы можете сделать это!..

— Вы ошибаетесь, Ардеа; в этом я совершенно бессилен. Но, будем надеяться, что ваша тайна будет сохранена. Никто ничего не подозревает и, на ее счастье, вы — не селенит, и вас нисколько не остерегаются. Случившееся послужит вам, надеюсь, хорошим уроком на будущее. Во всяком случае, нам необходимо немедленно уехать. Сегодня прибыл специальный поезд по случаю бывшего праздника, истощившего провизию. Поезд этот отходит очень рано, и мы воспользуемся этим случаем.

— Уехать сегодня!.. Расстаться с ней!.. — простонал расстроенный Ардеа.

Тронутый глубоким и истинным горем, звучавшим в голосе князя и светившимся в его влажных глазах, Сагастос горячо пожал ему руку.

— Я понимаю ваше горе и глубоко жалею вас, но необходимо подчиниться неизбежному. Не только с Амарой, но ведь и с нашей планетой вам придется же когда-нибудь расстаться. Итак, будьте благоразумны и подумайте, как было бы ужасно, если бы вы стали влюбляться во всякой стране, куда я вас повезу? — закончил, шутя, Сагастос.

Ардеа покраснел. Ему было стыдно своей слабости. С трудом овладев собой, он ответил:

— Я понимаю, что вы правы, и что даже для безопасности самой Амары необходимо, чтобы я уехал. Что же касается того, что я могу влюбиться еще в кого-нибудь, то это невозможно. Никто никогда не затмит образ очаровательной девушки, которую я встретил на ее же несчастье!

— Я с удовольствием вижу, что к вам вернулись рассудок и хладнокровие. Итак, одевайтесь, а потом спускайтесь вниз. Я же сейчас пойду к Рахатоону! Мне нужно поговорить с ним о делах и, кстати, придумать какое-нибудь объяснение вашему неожиданному отъезду.

Маг вышел, но тотчас же вернулся назад и тихо прибавил:

— Соберитесь с силами, чтобы неуместное волнение или подозрительные взгляды не выдали вас в минуту прощание. Помните, что только одна абсолютная тайна может спасти Амару!

Когда Ардеа спустился вниз, он застал всю семью в сборе.