Филип Дик. На территории Мильтона Ламки
От автора
Перед вами — очень забавная книга, по-настоящему забавная, да к тому же еще и хорошая, такая, где смешные вещи происходят с реальными людьми. И окончание у нее счастливое. Что еще может сказать автор? Что еще может он предложить?
1
На закате по пустынным улицам Монтарио, штат Айдахо, с озера обычно тянуло едко пахнущим ветерком. Вместе с ним появлялись тучи острокрылых желтых мушек; они разбивались вдребезги о ветровые стекла автомобилей. Водители, чтобы избавиться от клякс, включали «дворники». Когда зажигались уличные фонари на Хилл-стрит, повсюду начинали закрываться лавки, пока открытыми не оставались лишь аптеки — по одной в каждом из районов города. Кинотеатр «Люксор» не открывался до половины седьмого. Несколько кафе к городу вообще не имели отношения: открытые или закрытые, они принадлежали федеральному шоссе 95, которое проходило по Хилл-стрит. Гудя, стуча колесами и скользя по самому северному из четырнадцати параллельных путей, появлялся плацкартный поезд «Юнион Пасифик», следующий из Портленда в Бойсе. Он не останавливался, но на переезде через Хилл-стрит замедлял ход, пока не показывался почтовый вагон — тускло-зеленое металлическое сооружение, выделяющееся среди кирпичных пакгаузов вдоль пути, едва перемещающееся, с открытыми дверьми, из которых высовывались и тянули вниз руки двое железнодорожников в полосатых костюмах. Женщина средних лет в стеганом шерстяном одеянии ловко вручала несколько писем одному из железнодорожников. Еще долго после того, как исчезал из виду последний вагон поезда, семафор мельтешил своими крылышками и горел красным огнем. За обеденным прилавком в своей аптеке мистер Агопян ел гамбургер со стейком и консервированную волокнистую фасоль, между делом читая экземпляр «По секрету», взятый с полки у входной двери. Сейчас, после шести, никто из клиентов его не донимал. Он сидел так, чтобы видеть улицу за окном. Если бы кто-то вздумал войти, он бы тут же прекратил есть и вытер бы рот и руки бумажной салфеткой. Вдалеке, то пускаясь в бег, то останавливаясь и оборачиваясь, чтобы броситься обратно, появился мальчишка с задранной к небу головой, увенчанной хвостатым, как у Дэви Крокетта, кепи. Мальчишка, выделывая кренделя, пересекал улицу, и мистер Агопян осознал, что тот направляется в его аптеку. Мальчик, держа руки в карманах и двигаясь неуклюже и дергано, вошел в лавку и приблизился к полке с кондитерскими изделиями, которые все были перемешаны под надписью «3 за 25 центов». Мистер Агопян продолжил есть и читать. Парень взял наконец коробку «Милки Дадс», упаковку M&M’s и плитку «Херши». — Фред, — кликнул мистер Агопян. Откинув в сторону занавеску, его сын Фред вышел из задней комнаты, чтобы обслужить мелюзгу. В семь часов мистер Агопян сказал Фреду: — Ты можешь идти домой. Теперь уже вряд ли мы тут нужны вдвоем. — Думая об этом, он испытывал раздражение. — Никто здесь сегодня уже не появится и ничего не купит. — Я останусь, — сказал на это Фред. — Все равно заняться нечем. Зазвонил телефон. Это была миссис де Руж с Пайн-стрит: она хотела, чтобы они изготовили и доставили прописанное ей лекарство. Мистер Агопян взял свой гроссбух и, сверив номер, обнаружил, что миссис Руж нужны обезболивающие пилюли. Он заверил ее, что Фред принесет их ей к восьми. Пока он подготавливал пилюли — капсулки с кодеином, — дверь аптеки открылась. Через порог ступил хорошо одетый — однобортный пиджак, галстук — молодой человек. У него был веснушчатый костистый нос и коротко остриженные волосы, и по этим приметам мистер Агопян понял, кто это — по ним, да еще по его улыбке. |
