Филип Дик. Скользя во тьме
Глава первая
Стоял, было дело, парень, и целый день сикарах у себя из волос вытряхивал. Доктор ему сказал — нет у тебя в волосах никаких сикарах. Тогда парень восемь часов кряду под душем торчал — терпел горячую воду и сикарашьи укусы, — а потом вылез и просушился. Но сикарахи так в волосах и остались — больше того, по всему телу расплодились. Через месяц сикарахи уже и в легких у парня сидели. Раз он больше ничего делать и ни о чем думать не мог, парень приступил к теоретическому изучению биологического цикла сикарах, а также при помощи Британской энциклопедии попытался выяснить, что это конкретно за сикарахи. Они к тому времени уже весь его дом заполонили. Парень прочел про множество самых разных видов и в конце концов заприметил сикарах на открытом воздухе, а потому решил, что это тли. Когда это решение пришло ему в голову, парня уже ничто не колебало — что бы ему там люди ни говорили. А говорили разное — к примеру, что тли, дескать» людей не кусают. Говорили ему это потому, что бесконечные сикарашьи укусы вконец парня измучили. В универсаме 7-11, одном из целой торговой сети, которая почти по всей Калифорнии, он купил аэрозольные баллончики с «рейдом», «черным флагом» и «яд-гадом». Сперва парень опрыскал весь дом, потом себя — с головы до ног. «Яд-гад» как будто лучше всего помогал. Касательно теоретической стороны дела, парень различил три фазы биологического цикла сикарах. Перво наперво они доставлялись к нему теми, кого парень назвал «переносчиками», а конкретно — людьми, не осознававшими своей роли в распространении сикарах. На протяжении этой фазы сикарахи не имели челюстей, точнее жвал. Это мудреное слово он выучил за долгие недели своего научного исследования — чертовски ученое занятие для парня, работавшего на станции техобслуживания с вывеской «Тормоза и шиномонтаж», где он менял народу тормозные колодки. Ничего о сикарахах не зная, «переносчики», соответственно, ни черта и не чуяли. Парень частенько сиживал в дальнем углу своей гостиной, наблюдая, как туда заходят различные «переносчики» — кто знакомый, кто не очень, — сплошь покрытые тлями в их первой, некусачей фазе. Он типа ухмылялся себе под нос, потому как знал, что данное лицо вовсю используется сикарахами и даже само того не подозревает. — Ты чего там, Джерри, ухмыляешься? — интересовались «переносчики». А он знай себе ухмылялся. На протяжении следующей фазы сикарахи отращивали крылья, хотя это были не так чтобы совсем крылья — скорей некие функциональные придатки, позволявшие им роиться, а именно так сикарахи распространялись и мигрировали, в особенности к нему в дом. Тут уж воздух просто кишел ими; гостиная, да и весь дом становились как в тумане. В течение этой фазы Джерри отчаянно старался их не вдыхать. Больше всего он жалел своего пса, когда собственными глазами видел, как сикарахи пристраиваются на его шкуре и наверняка с таким же успехом забираются псу в легкие. Скорее всего — так, по крайней мере, подсказывало Джерри сопереживание — пес страдал не меньше его самого. Может, следовало лишить пса привычного комфорта? Нет, решил Джерри, животное все равно уже непреднамеренно заразилось и теперь повсюду таскало бы с собой сикарах. Порой он стоял в душе вместе с псом, пытаясь и того тоже как следует отдраить. Удача, однако, и тут не очень ему светила. Больно было чувствовать, как пес страдает, и Джерри не оставлял попыток ему помочь. В определенном смысле это было хуже всего — видеть мучения животного, неспособного даже пожаловаться. — Что за хуйней ты тут целый день маешься — в душе да еще с этим чертовым псом? — как-то раз спросил Джерри его закадычный приятель Чарльз Фрек, застав его за этим занятием. |
