Валентина Мухина-Петринская. На Вечном Пороге
1
Это произошло два года назад. Я тогда работал в мостоотряде номер восемь. Мы строили мост через Волгу. В обеденный перерыв мне вручили заказное письмо. Я посмотрел штемпель: Красноярский край. Отродясь у меня там не было ни одного знакомого. И вот мне писали с гидростроя: поселок Вечный Порог!.. Когда я прочел письмо, у меня зарябило в глазах. Перерыв кончился, но я работать не мог, так тряслись руки. Наш мастер, Иван Матвеич, сразу это заметил и подошел ко мне. — Ты что, Мишка, не заболел ненароком? Поди, тоже в Волге купался? Сколько вам говорить… только лед прошел, а они… — Нет, — говорю, — не купался и не заболел, а вот письмо получил… Я не долго думая дал ему прочесть это письмо. У него даже лысина вспотела и на носу капельки пота выступили. Он же знал, что я круглый сирота, детдомовец. — И ты не догадывался, что у тебя есть отец? — Откуда же? Мне никто ведь не говорил… — Много она на себя взяла, как я понимаю… — медленно произнес он. — Кто она? — Ваша заведующая детдомом… Вот что, парень, иди переоденься и прямиком в детдом. Хоть отругай ее! Ну и человек! Я поблагодарил мастера и, передав ему сварочный аппарат, пошел в общежитие переодеваться. — Ты напишешь ему? — крикнул Иван Матвеич мне вдогонку, но я сделал вид, что не расслышал. Какая тут может быть переписка!.. Я уже знал, что уеду. Вам, наверно, интересно узнать, что это за письмо? Вот оно, переписываю его целиком:
"Дорогой Миша! Тебе пишет начальник гидростроя на Ыйдыге Сергей Николаевич Сперанский. Не могу не вмешаться в твои отношения с отцом и не сказать тебе, что я думаю по этому поводу: ты не прав. Твой отец Михаил Харитонович Нестеров — очень хороший человек, хотя и совершил когда-то преступление. Четыре года он был на фронте, участвовал в обороне Севастополя, был несколько раз ранен, попадал в плен, но каким-то чудом удалось ему с товарищами бежать. Он видел Освенцим… Он знал, что такое гитлеровский офицер. Не оправдывая его, скажу лишь, что за годы заключения он искупил свою вину… Так говорится — искупил вину. Теперь Михаил Харитонович работает на гидрострое бригадиром плотничьей бригады. Он выучил десятки плотников. У него есть награды. Все его у нас уважают. Пожалуй, никто его не знает так, как знаю я. Мы не раз вместе охотились на соболя. Ходили и на медведя. Ночевали в тайге у костра, и Михаил Харитонович рассказал мне про свою жизнь. Трудная судьба! Легче всего обвинить, а человека надо понять. Он очень тяжело пережил твой отказ переписываться с ним. Это его тайное горе… Сильно оно его подкосило. Напиши отцу, ты один у него на свете родной человек. Он достаточно наказан. Не без конца же казнить человека. А всего лучше — приезжай к нам на гидрострой. Электросварщики нам очень нужны. Вообще людей не хватает, а строительство гигантское. Напиши мне. Хотелось бы узнать, что ты за человек? Если решишься приехать, телеграфируй на мое имя, вышлем денег на дорогу, путь далекий. Всего доброго! С. Н. Сперанский". Вот это письмо! Сразу видно, что писал его добрый, душевный, справедливый человек! Впрочем, я это понял потом, когда раз десять перечитал письмо. Сначала я был потрясен лишь одним фактом, что у меня есть отец. Только круглый сирота, выросший в детдоме, может понять, как я был оглушен этим известием. А мать? Жива ли мама? Может, и она жива? Вряд ли… Начальник гидростроя упомянул бы об этом. Мать и не оставила бы меня в детдоме. Я наскоро переоделся в пустом в этот час общежитии, умылся и пошел в детдом. |
