— Да! — это слово вырвалось из меня. — О, Боже, да, Кейден. Еще. Больше. Еще, пожалуйста, еще.

Он застонал, и от его стона моя киска сомкнулась вокруг него, от удовольствия, которое я слышала в его голосе, когда он двигался назад и вперед. Я не могла сдерживать стоны, да и не пыталась. Я собиралась пошуметь и знала об этом. Так громко. Мне было все равно. Меня мог слышать весь мир, и мне было бы все равно. Он — это все, что имело значение, его член внутри меня, который двигался, наполнял меня, сводил меня с ума — все, что меня волновало.

— Говори со мной, Кейд, — прошептала я, — хочу услышать твой голос. Мне нравится, как он звучит.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — он обозначил свой вопрос, выйдя почти полностью, почти до конца, и потом снова вошел его, от чего я вскрикнула.

— Что угодно. Что думаешь. Что чувствуешь.

Я сжала его за плечи и обхватила ногой его колено.

— Говори непристойности. Мне нравится, когда ты неприлично говоришь.

— Ты такая тугая, Эвер. Каждый раз, когда я проникаю в тебя, мне не верится. Я идеально подхожу тебе, — теперь он снова вошел в ритм: толчок-пауза, толчок-пауза.

— Ты знаешь, какой приятной была на вкус твоя киска? Знаешь? Как сахар. Так хорошо. Мне нравятся звуки, которые ты издаешь. Нравится слышать, как ты стонешь. Мне и, правда, нравится слышать, как ты кричишь.

— Я никогда раньше так не кричала. Я и не знала, что могу так кричать.

Теперь мои ноги обхватили оба его колена, я крепко обхватила его за плечи, и он начал вовлекать меня в свой ритм.

— О да, именно так. Мне это нравится. Не останавливайся, Кейд. Трахай меня так вечно.

— Это не просто секс, Эвер. Это любовь. И никогда просто секс.

— Знаю. Знаю, Боже, я знаю. Тогда люби меня так вечность, — я поцеловала его в плечо, в шею, разрешила пальцам погладить его спину. — Но... мне нравится говорить так с тобой. Не знаю, почему. Я так раньше не говорила во время секса. И мне это нравится.

Я знала, что мне не стоило говорить о том, что делала раньше, но я была не в силах контролировала свои слова.

Кейд подвинулся, перенеся вес на одну руку, и его рука погладила мою грудь и остановилась на моем соске, и он начал играть с ним.

— Да, Кейд. Мне нравится, когда ты играешь с моими сиськами. Коснись их губами. Языком.

— Я и не знал, что кожа может быть такой сладкой на вкус, — сказал он, опустив губы к моей левой груди, он взял сосок между губ и слегка потянул. Потом он взял твердый, гиперчувствительный сосок в зубы и слегка укусил. Я вскрикнула, выгнула спину, прижала к нему свои бедра.

—Твои сиськи просто потрясающие. Черт, просто потрясающие. Как раз того размера, большие, круглые, тяжелые, а твои соски, черт, мне нравится вкус твоих сосков. Они такие чувствительные — ты просто с ума сходишь, когда я так делаю.

Он продемонстрировал мне это, взяв сосок в рот и потянув, и я застонала, придвинула к нему бедра, плотнее прижала свою киску.

— Ты знаешь меня... как будто ты был создан, чтобы трахать меня.

— Так и есть, — прошептал он мне в ухо, — я был создан, чтобы трахать тебя. Я был создан, чтобы любить тебя, обнимать, целовать тебя, доводить до оргазма, смотреть, как ты спишь, беречь тебя. И я всегда, всегда буду это делать.

Он колебался, сбивался с ритма, его голос хрипел, глаза закрывались.