Хит поднял Мередит на руки.

— Жена со мной. Других владений ей сейчас не нужно. Покажи Сэмми жеребенка и щенят. Ладно? А потом пусть для всех тринадцати придумает имена. Но чтобы ни разу не повторилась. Мне потребуется довольно много времени.

Мастерс-старший улыбнулся, покачал головой и взял Сэмми за руку.

— Пойдем, малышка. Твоим родителям надо поговорить. А я познакомлю тебя с детьми Голиафа. Все очень игривы, поэтому потребуется время, чтобы выбрать, кого мы оставим себе.

Хит круто обернулся на его голос:

— Папа, ты в своем уме? Мне не нужно трех ротвейлеров!

Но старик, девочка и Голиаф уже скрылись в амбаре, и вскоре оттуда послышался смех. Увлекаемая к дому, Мередит поняла, что дочь увидела щенят и будет с удовольствием возиться с ними достаточно долго.

— Трех? — переспросила она и обвила рукой крепкую шею мужа. — Голиаф и щенок — это двое. Кого я потеряла?

— Маму щенков. Она тебе понравится. — Хит поднялся по ступеням, распахнул дверь и плотно прикрыл ее за собой.

Мередит отметила, что они оказались в желтой кухне с роскошным дубовым буфетом, но сосредоточиться могла только на Хите. Она медленно сползла вдоль его тела и встала; перехватило дыхание, и закружилась голова. Хит расстегивал ее куртку и подталкивал куда-то через кухню. Куртка упала на пол, и Хит занялся крохотными пуговками на платье.

— Куда ты меня ведешь?

— Прямо в кровать.

— И даже не собираешься показать дом?

Хит расстегнул все пуговки и миновал еще одну дверь, задержавшись только для того, чтобы закрыть ее за собой на замок. Потом повернулся к Мередит и принялся срывать с себя куртку, шляпу, рубашку. Все летело в разные стороны.

— Раздевайся!

Мередит растерялась. Да, они занималась любовью. Но это было так недолго и так давно, а потом потянулись бесконечные дни и ночи одиночества.

— Может, сначала немного поговорим?

— Ты потрясающая!

— Правда?

— Я люблю твои глаза. Твои губы сводят меня с ума. О Боже, как мне нравятся твои волосы! — Он стянул сапоги и в одних облегающих джинсах, как-то вмешавших его невероятно длинные ноги и восставшую Доблесть прошлого, подошел к жене. — Ты все еще не раздета, Мередит Линн.

— Мне только кажется, что… — У нее перехватило дыхание, когда Хит сорвал бюстгальтер и его губы впились в ее затвердевший сосок. — Поговори со мной немного. Мы так давно не виделись. Давай снова привыкать друг к другу.

— Нельзя. — Губы Хита скользнули от груди к шее. — У нас определенные планы. Если не получится с любовью сейчас, придется отложить до ночи.

— Неужели вы с отцом не можете изменить свои планы? Ведь это мой первый вечер в вашем доме.

Хит застонал и ущипнул ее губами за ухо.

— Доверься мне, Мерри. Ты и сама не захочешь, чтобы планы менялись. Они касаются тебя и Сэмми. Но это сюрприз.

Мередит закрыла глаза. Она так часто вспоминала объятия Хита, но почти забыла, каково это — таять в его руках. И судорожно вздохнув, спросила:

— Какой сюрприз?

— Скажу, как только свершится наша любовь. Не раньше. Потому что иначе ты вылетишь отсюда пулей.

Но, ощутив прикосновение его властных губ и почувствовав на коже горячее дыхание, Мередит не могла представить, что сможет уйти.

— Нет, — прошептала она. — Меня от тебя ничем не оттащить.

— Обещаешь? Обещаешь, что не уйдешь, если я скажу?

Сумасшедший! Мередит полтора года мечтала о его ласках, а Хит считает, что она способна уйти!

— Я никуда не собираюсь, и точка.