Рейвен поморщился, радуясь, что дети не поняли ее сарказма:

– Вы пронзили мое сердце, девушка.

– Простите меня, – с деланным смирением взмолилась она. – Не знала, что правда так горька.

Их взгляды скрестились, и ее лицо вдруг исказилось страхом и паникой. Рейвен точно знал, что именно вызвало такую реакцию: она вспомнила правду, которую знали лишь они двое. Правду о смерти сквайра. Только сейчас он понял причину ее подозрений и недоверия к нему и попробовал мягко разуверить ее.

– Вы правы, иногда правда может лишь принести боль, если о ней узнают все. Но клянусь честью рыцаря, миледи, я никогда никому не открою подобную правду, – бросил он и, поднявшись, отошел. Что ж, сейчас он приобрел полезное знание, имеющее немалое значение для кампании, в которую он вступил, чтобы завоевать ее, и он ее завоюет.

Покинув деревню, Абриэль стала переходить узкий мостик над ручьем, когда увидела Терстана, провожавшего Мордею к запряженной в тележку лошади, которую престарелый серв остановил, не доехав до навесного мостика замка. Поблизости ждал отряд из двадцати всадников. Едва Терстан кинул в тележку большой мешок с вещами женщины, та наклонилась, подняла с земли камень и сунула в карман передника. И только потом позволила Терстану помочь ей сесть на козлы. Подняв руку в знак прощания, она что-то сказала Терстану на незнакомом языке и уже хотела пуститься в путь, но тут увидела госпожу замка, злорадно закудахтала и подхлестнула кнутом мохнатую кобылку. Терстан удивленно обернулся, заметив, за кем наблюдала Мордея. Когда тележка проезжала мимо застывшей на мостике Абриэль, Мордея быстро вытащила камень и запустила в бывшую хозяйку.

Прежде чем Абриэль успела увернуться, Рейвен сжал ее талию и резко развернул лицом к себе, так что она оказалась прижатой к его груди. И только успела поднять глаза, как услышала, как камень глухо ударился в его спину. Рейвен даже не поморщился и не разжал рук. Абриэль, дрожа, благодарно кивнула. Мордея наверняка пробила бы ей голову, если бы не Рейвен.

Больше всего ей хотелось прижаться к его сильной груди и позволить ему защитить ее от всего зла этого мира… на несколько часов или навсегда… Но опасение, что он и был самой большой угрозой ее безопасности, вынудило Абриэль поскорее отступить, лишая себя тепла и утешения этого большого тела.

Мордея подхватила кнут и стала энергично подгонять кобылку, спеша поскорее убраться. Ее злобный смех донесся до них, заставив Абриэль нервно вздрогнуть.

– Помяните мои слова, вы снова увидите меня, когда меньше всего ожидаете! – вопила она, потрясая кулаком. – Я перережу вам шеи от уха до уха, а потом вырву сердца и поджарю себе на ужин! Так и знайте, это обещаю я, Мордея!

Выкрикнув зловещее проклятие, Мордея немедленно перешла на язык, которым чуть раньше объяснялась с Терстаном, и хотя слов было почти не разобрать за грохотом колес, Седрик внимательно прислушивался к каждому звуку. Абриэль не знала языка, но была твердо уверена, что с уст Мордеи сыплются отнюдь не благословения.

– Насколько я понял, эта старая ведьма хочет раньше времени упокоить вас в могиле, девушка, – заметил Седрик, встав рядом с Абриэль.

Терстан не пытался подойти к ним, только взял поводья коня у одного из своих людей и коротко бросил:

– Надеюсь, вы не ранены, миледи.

– По чистой случайности, – мрачно отозвался Рейвен. Абриэль увидела, с какой ненавистью смотрят мужчины друг на друга, и поспешила вмешаться:

– Терстан, постарайся, чтобы она больше никогда не возвращалась сюда.

Тот кивнул.

– И позабочусь о том, чтобы ваша собственность, а именно тележка и лошадь, была вам возвращена не позднее завтрашнего утра, – добавил он и глубоко вздохнул, словно следующие слова дались ему с трудом: – Благодарю, сэр Рейвен, за то, что защитили леди Абриэль от глупой выходки Мордеи.