- Мне восемнадцать, - напомнила я. - У меня должны быть комплексы.

   - У твоей матери в восемнадцать не то что комплексов - совести не было!

   Я рассмеялась. Из уст Смиля эти слова звучали действительно смешно. Совесть...нашел о чем рассуждать.

   - Элвин, - он отбросил в сторону мою рубашку и прижал меня к себе, не давая и возможности пошевелиться. - Засыпай. Утром потребую рассказ о том, что с тобой происходит. Подробный и честный. И мы вместе подумаем, как решить эту проблему, хорошо?

   Я подняла глаза, но он смотрел на что-то позади меня. В окно что ли?

   - Тихо, - он не дал мне повернуться. - Спи.

   Когда я все-таки закрыла глаза и уже начала проваливаться в сон, я услышала, как Смиль что-то шепчет. Мне почудилась вспышка, озарившая комнату, но, быть может, это уже начинались сны. На редкость приятные.

***

   - Смиль! Смиль! Смиль! - я вскочила и орала, захлебываясь слезами.

   В первое мгновение мне показалось, что он ушел. Но потом я заметила мужа, сидящего в углу, в кресле. Он что-то читал.

   - Элвин! - мужчина моментально оказался рядом. - Что такое?! Леарис, что?!

   Я помотала головой, не решаясь сказать, но надеясь, что он меня обнимет, или погладит.

   - Элвин, девочка, не плачь. Что тебе приснилось? Не бойся.

   Потребность задать вопрос, который меня мучил, достигла апогея. И даже его спокойный, уверенный тон не ослабил этого чувства примитивного страха, появившегося после кошмара. Кошмара, который я увидела впервые и который был не таким, как все, мучившие меня ранее. Кошмаром, так похожим на реальность.

   - Ты ведь не сделаешь этого?! Никогда не сделаешь, да?! Скажи мне!

   Я слышала свои слова словно со стороны, одной частью понимая, что говорю бессвязно, а другой желая услышать ответ как можно скорее.

   - Чего не сделаю, Элвин? - он не понимал, разумеется, не понимал, что меня мучает.

   - Поцелуй меня...

   Он привычно усмехнулся. И покачал головой.

   - Нельзя. Ты почти ребенок.

   - Зачем тогда женился? - обиженно протянула я.

   - Элвин, что тебе приснилось?

   - Поцелуй. Пожалуйста.

   Наверное, я была убедительна. Или обнажена, что тоже могло склонить чашу весов в мою пользу. Он поцеловал меня. Не так, как я хотела, но все равно, легкое и теплое касание губ вызвало бурю эмоций, ни одна из которых не граничила со страхом.

   - Все. Поцеловал. Успокоилась? - спросил он, требовательно заглядывая глаза.

   Я нахмурилась. Хотелось еще.

   - Нет. Скажи, что не сделаешь этого! Пожалуйста!

   - Хорошо, хорошо, не сделаю. Никогда и ни за что, - мне показалось, Смиль закатил глаза.

   - Я боюсь боли. Очень, - а вот это признание далось нелегко.

   На миг он нахмурился, не понимая, о чем я. А потом отстранился неприлично далеко, убрав руки и лишив меня приятно пьянящего чувства безопасности. Разве можно было спрашивать о боли того, кто такие чувства мог дарить?!

   - Эй, я не собираюсь делать тебе больно. Тебе это приснилось? Любимая...

   Руки вернулись, а вместе с ними - он, обнявший, практически подмявший под себя. Я заглянула ему в глаза, пытаясь понять, что же он там прячет, за этой идиотской маской грубости. И послушно позволила ему лечь между моих бедер, слегка покраснев. По привычке я закусила губу.

   - Любимая? Я же ребенок.

   - Ты любимый ребенок. Все, прекрати плакать. Давай, успокаивайся, - он вытер мои слезы и подложил мне под голову подушку.