|
Вот вы, мсье Жак, оказали бы медицинскую помощь врагу? – Разумеется! Я же давал клятву Гиппократа! – То-то и оно… – В голосе чекиста доктор уловил нотки горького превосходства. – А для меня враг моего класса находится вне моральных норм! Деготь скомкал окровавленную рубашку и отбросил ее в сторону. Кривя лицо в ожидании боли, он начал натягивать чистую сорочку. – Общество разделено на классы… Вы согласны с этим? – Разумеется. Я – марксист. – В таком случае будьте последовательным марксистом. Признайте, что в обществе, где один класс эксплуатирует другой, не может быть одной, общей для всех классов морали. – Ну почему же, – возразил месье Жак. – Христианство… Деготь попробовал застегнуться, но у него не получилось. На помощь пришел француз. Ловкие пальцы врача занялись пуговицами. – Буржуазия и христианство придумали множество норм, которые помогают им держать мой класс в повиновении. «Не убий», «не укради»… – Вполне здравые мысли. Если б не они, то неизвестно, что стало бы с человечеством. – Согласен. Мысли верные. Только почему-то сама буржуазия их не соблюдает и крадет прибавочную стоимость и убивает нас непосильной работой. Коминтерновец неудачно шевельнулся. Боль ударила в плечо острой иглой. Он зашипел и уже сердито сказал: – Неужели вы не видите двуличия? Эти нормы принимают неколебимость только там, где кто-то покушается на собственность сильных мира сего! А во всех других случаях… Деготь осторожно опустил раненую руку в рукав пиджака, попробовал пошевелить ее. Больно! Только терпеть боль куда как лучше, чем лежать во французском морге. Эта мысль добавила ему оптимизма. – Так что, мсье Жак, мой вам совет – пересмотрите свои нравственные нормы. Если выгодно вашему классу – убейте, если выгодно – украдите. И пусть замороченная буржуями совесть не терзает вас. Объясните ей – у трудящегося человека и буржуя, сосущего из него кровь, не может быть одной морали. Он хотел добавить о классовом чутье, но понял, что увлекся, и скомкал разговор. – Извините, мсье Жак… Заговорил я вас. Француз проворчал что-то неопределенное, но с явным намерением еще подискутировать на эту тему, однако Деготь прекратил бесполезную дискуссию. – У вас писем для меня нет? Хозяин на секунду застыл, припоминая, и хлопнул себя по лбу. – Вот хорошо, напомнили… Есть! Есть письмо! Владимир Иванович сунул конверт в боковой карман. Сидя в такси, он поискал метки на нем, улыбнулся, после чего сунул обратно. В этой бумаге за ничего не значащими строчками и шифром ожидало его новое задание. Уже дома прочитав его, он только головой покачал. Задачу ему поставили не то чтоб сложную, но странную. Предписывалось агенту Коминтерна встретить и сопровождать перемещения спецгруппы ОГПУ по Европе, конкретнее, по Швейцарии и Испании. Раскуривая папиросу, он попробовал догадаться, что это может означать, но так ничего и не придумал. Что-то странное происходило на Родине… Швейцарская республика. Монблан Январь 1928 года Неделю спустя он и еще трое товарищей уже разъезжали в Швейцарии, и только тут Владимир Иванович понял мудрость московских руководителей! Ни один из прибывших товарищей за границей не бывал, а кроме того, не знал ни языков, ни правил поведения. Началось со смешного – они ему не поверили! Они не представляли, что никакой маскировки, чтоб подобраться к Монблану, не нужно, а достаточно приличной одежды, чтоб не выделяться. К их огромному удивлению, Деготь оказался прав. Кругом было столько буржуев, что четверо прилично одетых чекистов затерялись в них совершенно без проблем. Дегтю, уже привыкшему к фальшивому изобилию послевоенной Европы, это было знакомо, а вот прикомандированные к нему товарищи смотрели на все это со сдерживаемым пролетарским гневом. |
