Изменить размер шрифта - +
У него было любимое место в большом зале — отдельный столик справа от винных бочек. Огромные дубовые бочки с прусскими гербами были великолепны: их украшали изогнутые турьи рога и модели средневековых кораблей с распущенными парусами.

Профессор поднял глаза. Куда девались большие круглые люстры, похожие на герцогские короны! Из потолка торчали только ржавые держаки. От былого уюта и величия ресторанных апартаментов не осталось следа. Низкое, приземистое помещение со сводчатым потолком и грубым полом из широких досок, без мебели и украшений выглядело словно обшарпанная солдатская казарма.

У одной из стен громоздились тяжёлые ящики, сбитые из толстых обструганных досок. На ящиках сидели и полулежали ополченцы. Многие дремали, некоторые играли в кости и в карты.

— Эти? — кивнув на ящики, спросил эсэсовец, бросив взгляд на Хемпеля.

— Да, да, — заторопился профессор. — Эти, с зеленой буквой "М".

Штурмбанфюрер принялся рассматривать ящики. Только сейчас профессор заметил, что левое веко у штурмбанфюрера неподвижно. Оно закрывало ровно половину глаза. И когда эсэсовец хотел что-нибудь получше рассмотреть, он шевелил бровями, морщил лоб, стараясь приподнять веко.

— Что это? — спросил он, ткнув пальцем в наклейку из плотной бумаги на одном из ящиков.

— Это… это… — замялся профессор.

Заметив его смущение, эсэсовец рассвирепел:

— Написано по-русски! Что означает надпись?

— "Внимание!!! Здесь заключены большие исторические ценности, — взглянув в записную книжку, перевёл доктор Хемпель. — Вскрывать только в присутствии офицеров культработы".

— Что? — лицо штурмбанфюрера побагровело. — Куда вы хотели отправить эти ящики? Это предательство. Коммунистическая пропаганда. — Он быстро оглянулся по сторонам и понизил голос. — Если кто-нибудь из этих солдат умеет читать по-русски, то…

— Мне было так приказано, — перебил слегка побледневший профессор, — я должен был обеспечить сохранность этих ящиков при любых обстоятельствах.

— За эти штучки вы ответите головой. Кто мог отдавать такие приказы? — ледяным тоном спросил Эйхнер.

— Гаулейтер и президент Восточной Пруссии Эрих Кох, — громко и зло ответил профессор. — Бумага с приказом у меня в кармане.

— Приказ Коха? Невероятно, — эсэсовец медленно повёл по сторонам водянистыми глазами. — Вон отсюда! — заревел он на ухмыляющихся солдат. — Разлеглись, как на собственных постелях, вам не хватает только баб, скоты эдакие. Господин фон Минквитц, — бросил он подошедшему офицеру, — прикажите дежурному взводу немедленно грузить ящики. Машины стоят во дворе. А с вами, доктор, мы поговорим после.

 

Совсем недавно подвал служил бомбоубежищем, и жильцы завалили его самыми прозаическими предметами домашнего обихода. Рядом с раскладной койкой — роскошное кресло, диваны, поломанные стулья, обитые бархатом или атласом кушетки. По стенам — какие-то сундуки и ящики с висячими замками. Под потолком — тусклая, пыльная электрическая лампочка.

Несколько человек с серыми, измождёнными лицами спали, прижавшись друг к другу, прямо на цементном полу. Сквозь дыры в лохмотьях проглядывала пожелтевшая кожа. Ноги у всех босые; десять пар деревянной обуви аккуратно поставлены к стене.

В креслах и на кушетках расположились эсэсовцы. Дежурный ротенфюрер, прижав автомат к груди, сладко похрапывал, облокотившись о спинку дивана.

— Транспорт прибыл, выводите пленных! — приказал Эйхнер заспавшемуся, с опухшими глазами офицеру.

Быстрый переход