— Эти люди ни в чем не виноваты. Они же ничего не знали о нашей ссоре!

— Ты должен попытаться уснуть.

— Уснуть! Если засну, они мне приснятся. Я чувствую запах дыма. Мне никогда от этого не отделаться. Как трещало горящее дерево!

— Дерево было старое и сухое.

— А маленькие дети… Они проклинали нас. Представь мать… с малышками на руках.

— Это война, — сказала Элинор. — Не стоит задумываться об этих вещах.

Но Людовик не мог не задумываться. Он сказал, что дальше он не пойдет.

— Уступить сейчас будет означать победу Теобальда, — возразила ему Элинор.

— Мне все равно. Меня тошнит от войны и убийства, — причитал, плача, король.

— Напрасно судьба сделала тебя королем.

— Это верно. Мое сердце отдано церкви. Я часто думаю, что надо было отказаться от короны.

— Как ты, сын короля, можешь отказаться?

— Мне порой кажется, что Господь недоволен мной. Мы уже шесть лет женаты, а детей у нас нет.

— Да, долго нас заставляют ждать, — согласилась Элинор.

— Что мы сделали… или не сделали? Чем я прогневил Бога? — Король затрясся. — Сердце мне подсказывает: сожжение Витри — это смертный грех.

— Перестань думать об этом

— Я не могу, не могу не думать, — простонал король.

Элинор стало ясно, что в таком состоянии он командовать армией не сможет.

— Нам надо вернуться в Париж, — сказала она.

Людовик с радостью согласился:

— Да, распускаем армию. Возвращаемся. Войну объявляем оконченной.

— Нет. Армия останется здесь, а мы вернемся в Париж, у тебя возникли неотложные государственные дела. Там передохнешь и забудешь про Витри. Ты должен знать, что на войне такое случается.

Война продолжилась. Министры умоляли короля прекратить бессмысленную войну. Король был готов с ними согласиться, но боялся осуждения королевы. Людовик не мог разобраться в своих чувствах к жене. Она будто его околдовала. Что бы он ни возразил королеве, стоило ей упрекнуть его за слабость, он тут же уступал.

Приехал аббат Клэрво, предсказавший гибель принца Филиппа, после чего стал считаться едва ли не пророком. Аббат осуждал королевскую политику и пришел просить короля согласиться на мир. Элинор не желала даже слушать об этом и стала с жаром объяснять аббату, что согласие на мир означает бесчестье для ее сестры и, хотя это лишь одна из причин, побудивших Людовика начать войну, это очень важная причина.

— Такая война гневит Господа, — сказал ей аббат. — Разве это не очевидно? Господь отвернулся от вас во всех ваших начинаниях. Король пребывает в скорби. После сожжения Витри он не знает покоя.

— Это было и до Витри, — заметила Элинор с горечью. — Он оставляет меня бездетной… Говорят, вы вершите чудеса… Не могли бы вы сделать хотя бы одно и для меня?

Аббат подумал и сказал:

— Получите вы благословение на ребенка или нет — это все в руках Господних.

— Как все, что происходит и случается. Но про вас говорят, что вы можете сотворить чудо. Сделайте это для меня!

— Я не могу помочь в этом деле.

— Значит, вы не хотите?

— Будь у вас ребенок, вы вели бы себя совсем по-другому. Возможно, вам действительно нужен ребенок, — рассудил аббат.

— Очень нужен! Не только как наследник французского престола. Я мечтаю о ребенке для себя.

Аббат согласно кивнул.