Я опять встряхнул головой:

— Какой Флазирии? Страна такая?

— О ней я знаю ещё меньше, чем о Эзарии, — развёл руками Фелимид. — Это страна жаркого солнца, что расположена за Южным Океаном. Декедда торгует с Флазирией, но наши корабли они неохотно допускают в свои порты. Так же как и мы, они чтят триединого Бога. Но относятся к нему по-иному. Они не верят в искупление грехов через смирение. Они считают, что их невозможно искупить. Что мы обречены. Что жизнь подходит к концу и каждый волен поступать, как считает нужным. Они считают себя свободными от всего. Потакают низменным желаниям: секха, греховные извращения, дым забытья. Только это их интересует… Но колдуны у них действительно есть. Их немного, но они есть. Говорят, несмотря на то, что они безумны, могут напрямую обращаться к триединому Богу. Спрашивать советов или воздавать хвалу.

— Занятно, — присвистнул я. — Дай угадаю: те колдуны спрашивают советов находясь под воздействием дыма забытья?

— Про сие мне неведомо, аниран. Я никогда не видел смуглокожего колдуна. Боюсь, этого зрелища я бы не выдержал.

Глава 7

Первый день на новом месте

За беседой мы не услышали неторопливых шагов. Я обернулся, ожидая увидеть мужичка, который обслуживал нас ранее и зажёг приятно пахнущие свечи. Но это оказалась невзрачная черноволосая женщина. Она была молода, довольно-таки высока — с меня ростом, — но бледность кожи, тёмные круги под глазами и отсутствие хоть какого-либо макияжа делало её тонкогубое лицо непривлекательным. Поэтому, наверное, я посчитал, что она выглядит куда старше своего реального возраста.

Женщина растерянно уставилась на меня, а затем слегка поклонилась Фелимиду.

— Муж мой, я не видела тебя с утра. Добр ли был твой день?

— Всё хорошо, Мириам, — я расслышал в голосе нотку раздражения. Похоже, Фелимид был недоволен, что нам помешали. — Позволь представлю тебе моего друга. Это… Это…

— Иван, — подсказал я.

— Приятно знать тебя, примо Иван, — она поклонилась мне, и я всё же не стал говорить, что совсем не «примо». — Я готова отойти ко сну. Ждать ли тебя, муж мой?

— Нет, не жди, — небрежно отмахнулся он.

Женщина опять поклонилась, ничего не сказала в ответ и удалилась.

Я поморщился, глядя на Фелимида. Хоть я, что называется, сам не без греха, но так пренебрежительно разговаривать с собственной женой, никогда бы не стал. Особенно при посторонних. К своей я относился с ненавистью и считал, что мне есть за что её ненавидеть. Она убила в моём сыне все хорошие чувства, которые он ко мне когда-либо испытывал. Но, в отличие от этой женщины, она была виновата. Эта же, не имея возможности выполнить своё природное предназначение, на мой взгляд, не заслуживала такого отношения. Беда приключилась не с ней одной, а со всеми сразу. И вряд ли Фелимид имел право оскорблять её своим отношением. Мне показалось, что он смотрит на неё брезгливо именно потому, что она не может подарить ему дитя. Возможно, я ошибался, конечно, ведь чужая семья — потёмки, но промолчать не смог.

— На ней нет никакой вины, Фелимид, — произнёс я. — Весь ваш мир поражён болезнью, а не только она. Она ни в чём не провинилась перед тобой.

— Провинилась, — после продолжительного молчания ответил он. Затем посмотрел на меня, словно собирался исповедоваться. — Она была очень-очень молода, когда нас обручили. И не желала зачинать, пока не будет готова. Тогда я ещё любил её, и прислушался к просьбам. Поверил, когда она говорила, что всегда успеем. Сам приносил дорогие настойки и предавался вместе с ней плотским утехам.