|
Возле импровизированной баррикады перед воротами груда тел. И, самое главное, ящик гранат и патроны. Замечаю у нескольких мертвецов неизвестные мне ранее автоматы с большими дисками. Калибр внушает доверие. Похоже, что нам крупно повезло. Что меня больше всего радует, так это то, что за стеной стоит американское чудо: крупнокалиберный «браунинг». Не успели ребятишки его дотащить до нашего прихода. Чем мы немедленно и пользуемся. Подхватываю на ходу автомат неизвестной системы, и мы на территории китайских дворцов. Прямо перед нами здоровенная лестница. Главное, держать темп. Ребята подхватывают пулемёт. Я — ящик с патронами. Остальные боеприпасы разбирают немцы. Навьюченные ящиками мы мчимся что есть силы. Кажется, что наше хриплое дыхание перекрывает грохот близкого боя. Ужасно хочется пить. Наконец мы вваливаемся под прикрытие колонн. Забыл сказать, что всё здание представляет собой увеличенный храм весталок в Риме, только китайского образца, с загнутой крышей. Внутри — пусто. Но что это? Откуда ни возьмись валит толпа японцев. Из-под земли они что ли вылезли… Мадонна миа! Они же перекрыли ворота, что делать? Ладно, пока посидим, потом посмотрим. Так, надо пока позицию подготовить. Четверых на левый фланг, двое — справа. Четверо в тылу. Остальные — фронт держим. Пулемёт пока назад. Так, что у нас есть? О, да поможет нам святой Януарий! Патронов-то у нас полно, но вот не те. Хотя к тем автоматам есть. Ладно, пока диски набьём тем, что есть. Ещё немного гранат. И, сидим, тихо, ребята. Ждём, пока помощь подойдёт…
Сидели, пока темнеть не начало. Вокруг вроде немного подзатихло. Только жёлтые бегают, оборону готовят. С нашей стороны постреливают изредка. Мы-то наверху сидим, город хорошо видно. Там — пожар, тут — уже не пожар. Нечему гореть. Бойцы мои от скуки давай по дворцу шастать, смотрю — бегут, да шепчутся так возбуждённо, и тащат что-то. Я как глянул — меч! Настоящий, не подделка! Да ещё прямой, европейского типа. И показывают, что там, мол, комнатушка, а в ней этого добра полно. Разобрало меня, пошёл смотреть. Действительно, понавешено всего… Кривые, прямые. Старые, поновее… Мечи и копья, кинжалы, даже глаза разгорелись. Выбрал себе по руке один агрегат, оставить себе что ли, на память? Да тут в брюхе как заурчит, шутка ли: целый день не емши! Пошёл к своим. Поделили мы смены. Да решили отдохнуть, благо уже порешили всё. Утром проснулись, окоченели как неаполитанское мороженое. Помечтали, кто о чём: немцы — о кофе, русские — о чае. А я — о горячем вине… Вдруг часовые машут: началось! Мы позиции позанимали, точно! Забегали гады, засуетились! Глядим, пушку волокут противотанковую. Быстро её установили, а мы бдим. БА-БАХ! И султан взрыва на площади! Потом скрежет, рёв, и как шандарахнуло там! Везде огненные столбы, в воздухе настоящий стон стоит, осколки просто кишат, а у нас одна забота, чтоб свои не зацепили. Залегли эти гады, но потом, когда всё прекратилось, видим, что досталось им не плохо. Хорошо покрошили. И тут первый танк на площади показался, наш «БТ». И на него эти сволочи свою «тридцатисемимиллиметровку» наводят. Тут уж не помню, что я заорал, только открыли мы огонь… Грохот от этого «Браунинга» неимоверный! Зато и эффект сногсшибающий: только конечности в разные стороны полетели! Ну, руки там, ноги, куски от голов, каски… Причесали мы их жестоко, да тут наше охранение с тыла заорало, и мы, все, кроме пулемётчиков к ним бросились. А там — рукопашная! Все в куче, перемешались, стрелять нельзя… Визг стоит, мат! Я почему-то заметил, что русские ругательства — наиболее охотно перенимаемая команда всеми нашими командирами, независимо от национальности. Мозг, он ведь штука странная… И тут смотрю, мне в лицо винтовка летит, с примкнутым штыком. Как уклонился — не знаю! Потом заорал что-то, и в свалку! Мне потом русские говорят, что про такое только в былинах читали да сказках! Подхватил я свой автомат и пошёл прикладом крушить! Рост-то у меня под метр восемьдесят. |
