– Здесь часто такое случается, верно? – спросила она, имея в виду бомбу, и Квинн кивнул в ответ. Тогда Пакстон печально улыбнулась:

– Вот и выходит, что всякий раз, когда я куда‑нибудь отправляюсь с тобой, я возвращаюсь в таком виде, точно купалась в канаве.

– Это оттого, что ты совершила глупость и приехала сюда. – И он поцеловал ее так, что она поняла: Билл счастлив, что оба они остались в живых и с ними не случилось ничего плохого.

Он проводил ее в гостиницу, и, не промолвив ни слова, оба они направились наверх. Билл заглянул в бар и прихватил бутылку виски, а когда Пакстон отворила свою комнату, Билл поставил бутылку на стол и обернулся к ней. В его погрустневших глазах она безошибочно различала любовь.

– Ты хочешь, чтобы я ушел, Пакс?

Он заказал себе номер в «Рексе», но ему хотелось остаться с ней, пока есть еще время, если только сама Пакс согласится на это.

– Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

Пакстон покачала головой, улыбнулась и медленно подошла к нему. Она не знала, как следует поступить. Питер погиб всего четыре месяца назад, она думала, что навеки сохранит верность ему, а теперь казалось, что Питер принадлежит иному времени, иному миру, тому, куда Пакс никогда не вернется. Здесь был только Билл Квинн.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – тихо призналась она.

Он наклонился, обнял ее, и Пакстон приникла к нему со страстью, рожденной утратами, страхом и скорбью, и Билл ласкал ее как сильный мужчина, который каждый день рискует жизнью. Оба они едва не погибли в тот вечер и могли погибнуть назавтра, но теперь, на единственный миг, они были живы и полностью принадлежали друг другу.

Он опустился на кровать вместе с ней и нежно принялся раздевать Пакс. Взрыв превратил ее платье в лохмотья, на его мундире остались пятна крови, и оба они хотели только одного: отодвинуть подальше прошлое, боль, одиночество, которое сблизило их. Он лег рядом с девушкой, ощущая прохладное прикосновение ее кожи, и тихонько застонал.

– Пакс, Пакстон, ты так красива. – Он все гладил ее и прижимал к себе и целовал и не мог насытиться, и тогда она тоже приподнялась, притянула его к себе, и в тот миг, когда он вошел в нее, Пакстон заплакала – уже не о прошлом и не о том, что оба они потеряли, но о том, что оба они обрели.

Глава 16

Через три недели Пакстон уговорила Ральфа снова съездить в Кучи. К тому времени съезд демократов в Чикаго перерос в разгул насилия и безумия, Гарриман все еще вел в Париже переговоры о перемирии во Вьетнаме, и все это показалось Пакстон дурной шуткой, когда она пришла в офис АП на встречу с Ральфом и прочла на телетайпной ленте последние известия. Все уже казалось бессмыслицей, кроме того, что происходило непосредственно в Сайгоне, кроме той жизни, что объединила ее и Билла. Теперь важно было одно: чтобы он остался в живых, чтобы ни с кем из них не стряслось беды. Каждый раз, когда Билл появлялся у нее в гостинице и проводил с ней ночь, Пакстон воспринимала как чудо, хотя Биллу удавалось вырываться довольно часто.

Большую часть пути к базе Кучи Ральф воздерживался от комментариев, но перед самым прибытием он обернулся к Пакстон и впрямую задал вопрос:

– У вас это серьезно, верно?

Она кивнула, не желая откровенничать в присутствии водителя Ральф не произносил вслух имен, но сплетни быстро расползались из Сайгона по всем военным лагерям. Кто с кем спит и почему – это ведь любимая тема для разговоров.