О том, как семеро географов снегомерщиков из Фрунзе во главе с Н. В. Максимовым устанавливали первые осадкомеры в верховьях ледника Иныльчек, вспоминал участник этого похода журналист Е. Федоровский.

«…Мы идем третий день и устали. Мы несем килограммов по тридцать пять груза, волочим по камням невыносимо жесткие и тяжелые ботинки. Губы стянуло от жажды и сухости воздуха, и солнце печет сильней, чем в самой жаркой пустыне. До кожи на лице страшно дотрагиваться. Ощущение такое, словно она вздулась пузырем и вот вот лопнет».

Вертолет высадил группу в низовьях Иныльчека. Для того чтобы пройти к месту установки снегомеров, нужно было преодолеть многокилометровый путь по леднику. А потом распаковать приборы, собрать из них десятипудовые махины и поднять на ровные скальные площадки, укрепить на растяжках тросах намертво.

Труднее всего пришлось со вторым осадкомером. Сброшенный с  вертолета неудачно, он оказался грудой металлолома. При отсутствии специальных инструментов было нелегко исправить все повреждения. Свернутый в восьмерку обруч пришлось выпрямлять просто руками.

Удобная для установки прибора площадка нашлась только на уступе скал в ста метрах выше поверхности ледника, добраться до которого можно лишь по крутой осыпи из острых камней. Стошестидесятикилограммовую ношу поднимают впятером на веревках с петлями – так грузчики носят тяжести. Но осадкомер надо нести на высоту примерно сорокового этажа по острым камням в разреженном воздухе.

«Петли врезаются в плечи. Кости, кажется, хрустят от тяжести. Мы ползем по камням, цепляясь пальцами за любой мало мальский уступ или щель. Метр вверх. Остановка. Снова метр… Всей грудью втягиваем воздух, но его нет…

Сто метров – это сто шагов на равнине. У нас же их тысячи мелких, дрожащих от тяжести и разреженности воздуха, растянутых на целый час».

Группа Максимова вписала еще одну славную страницу в героическую историю «борьбы за Хан Тенгри», борьбы человека с самыми грозными силами природы.

С помощью вертолета снегомерщики после труднейших дней, недель, а иногда и месяцев жизни в снегу возвращаются в теплые долины, ко всем неперечислимым благам современной цивилизации. Среди пустынных снегов остаются зимовать похожие на самовары суммарные осадкомеры типа «М 70». Они сохранят в своих резервуарах всю воду, которая попадет в них в жидком ли, в твердом ли виде, пленка вазелинового масла на поверхности предохранит пойманные в эту ловушку атмосферные осадки от испарения.

Им предстоит стоять не одно десятилетие. Каждый год к ним будут подходить люди и измерять накопившиеся в них осадки. Будут они проверять, все ли в исправности у этих неуклюжих часовых науки. Не напрасно на всех осадкомерах сделана на русском и киргизском языках надпись: «Просьба не трогать, не разбирать и не ломать!» Эта надпись совсем не лишняя, потому что немало уже этих так нужных науке приборов погибло от рук безответственных туристов и охотников…

«Лучше гор могут быть только горы!» – вперед, в «Арктику», к старику Хану! Жаль, что лето коротко, и скоро снова возвращаться в суету, в духоту… В горах привлекает простор, тишина, красота, а может быть, главное – возможность ощутить себя человеком, способным устоять против напора стихии. То же самое, что и в Арктике.

Есть у гляциологов Киргизии возможность попасть в «Арктику» и на более длительный срок – на год, на два, почувствовать себя как на настоящей полярной зимовке. Для этого надо только поехать на одну из пяти снеголавинных станций Тянь Шаня и стать гляциологом лавиноведом, или, как чаще попросту говорят, лавинщиком…

Лавинная опасность.  Лавина снега, которую в любую минуту могут обрушить горы, – сильнейшее оружие ледяного мира против вторгающегося в него человека.