Поистине удивительное озеро! И конечно, оно очень красиво, хотя и нет вокруг него отражающихся в зеркале вод, покрытых густым лесом горных склонов, подобных тем, что так очаровывают на Рице. Возможно, в экономии средств, которыми природа выразила здесь себя, и заключается секрет красоты озера. «Здесь только камни и лед. И из этого материала природа сумела сотворить чудо!» – воскликнул побывавший на озере физик, академик Е. И. Тамм. К этому следует добавить лишь, что немалая заслуга в придании здешнему ландшафту своеобразного очарования принадлежит солнечным лучам, не только прямым, но и отраженным от почти фиолетового неба, от пышных облаков и от отшлифованных до блеска ледяных склонов, от снежных полей и карнизов. Ничего не мешает здесь свободной игре света и цвета.

Из грандиозного грота вытекает рожденная двумя ледниками река Иныльчек. Высота грота – тридцать метров, ширина – сорок. Это вход в огромный подледный дворец со сверкающими стенами и многочисленными ледяными нишами, с ваннами, колодцами. Больше двух тысяч километров отделяет исток реки от унылых окрестностей озера Лоб нор, где в песках пустыни завершается путь иныльчекской воды.

В КРАЮ НЕРОЖДЕННЫХ РЕК

Арктика в Киргизии.  Три странички из полевого дневника участника тяньшанской экспедиции:

«21 июля. С утра еще было видно солнце, но из за перевала рядами поднимались серые, как намокшая вата, слоисто кучевые облака. Они несли с собой ощущение тревоги. А лишь только в полдень, после очередного наблюдения, сорвался с перевала ветер, и вмиг все пришло в движение – весь окружавший меня, только что казавшийся таким благожелательно спокойным снежный мир. Снег не может противостоять ветру. Ветер делает с ним все, что хочет…

Заструился снег под ногами – поземка. Сильнее ветер – и закрутились хлесткие снежные вихри. Это уже низовая метель, потому что еще виднелась в разрывах облаков потускневшая синева неба, а за белой пеленой угадывался диск солнца. Ветер усиливается, его порывом рвануло палатку – большого труда стоило собрать ее, сунуть в рюкзак. А снизу быстро надвигается огромный, до неба, белый вал. Это туман, заполнивший еще с ночи долину. Он дождался ветра и хлынул на ледник. Рваные клочья пронеслись стремительно мимо. И вот исчезло солнце, небо, ледник, зазубренная стена гор над перевалом… Остался только снег под ногами и в воздухе, ставший послушным орудием ветра. Он заметал следы, барабанил по штормовке, больно царапал лицо. Это уже «общая метель» – так определяют подобную погоду метеорологи, когда бывает трудно понять, откуда берется снег, насыщающий воздух, поземка это или снегопад?

В пургу ориентироваться можно только по ветру, и то если его направление не меняется. Я двигаюсь боком к ветру, подобно крабу, все время следя за тем, чтобы снеговетровой, колючий, как миллион иголок, поток бил прямо в левое ухо.

Пришел в нижний лагерь уставшим, как после тяжелой работы: «пурга изломала». Знакомое по Арктике ощущение.

22 июля. Всю ночь свирепствовал ветер. Полы палатки стали словно железными – они грохотали под напором урагана, возникло ощущение того, что находишься в бешено несущемся поезде. Утром все оделись по зимнему. Натянул и я телогрейку под штормовку. Одел меховой шлем, меховые рукавицы. Ночной минимум температуры – минус семь. Да еще ветер…

Индукционный анемометр АРИ 49 – удобнейший прибор. Взял его за длинную ножку, поднял над головой – и стрелка покажет скорость ветра на высоте около двух метров. Смотрю: стрелка ушла за двадцатое деление, а при порывах ветра отскакивает за двадцать пятое.