Немного поболтавшись у дверей поврежденных, лишенных воздуха секций, я отправился на мостик и устало опустился в свое кресло, показавшееся мне необыкновенно удобным.

– Керрен, что ты можешь сказать о трюме? – спросил я.

– Его длина равна двумстам тридцати метрам, средняя ширина двадцати четырем метрам…

– Прекрати. Расскажи о том, в каком он сейчас состоянии.

– У меня практически нет информации о части корабля, расположенной между шлюпочным отделением и носом. Кстати, если собираетесь продолжить полет…

– Ты, безмозглый кусок электроники! Говори то, что знаешь!

– Согласно показаниям датчиков, носовая часть корабля разрушена, в частности первые двадцать метров трюма. Таково было состояние на девять часов одиннадцать минут. В девять часов сорок две минуты вышли из строя центральные датчики трюма, из чего можно сделать вывод…

– Какие датчики работают?!

– Вы имеете в виду датчики трюма, командир?

– Да!

– Говорите конкретнее, тогда легче будет вести беседу, – вежливо заметил компьютер. – А теперь разрешите ответить на ваш вопрос. В настоящий момент работает всего один датчик, расположенный на стене на высоте двадцати метров от двери шлюпочного отделения.

– Спасибо.

– Пожалуйста, командир. Это свидетельствует о том, что от кормы до местонахождения датчика корпус пока цел.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Буду рад ответить на любой ваш вопрос.

– Керрен, датчики видят, что находится вокруг корабля?

– Нет, потому что мы летим со сверхсветовой скоростью. Разве вы не знаете, что двигатель работает?

– Керрен, но мы не включали сверхсветовой двигатель.

– Тем не менее он работает, командир.

– В каком он состоянии?

– Не знаю, командир. Его датчики отключены. Но другие датчики свидетельствуют о том, что мы находимся в сверхсветовом полете.

Видимо, до Керрена не доходит, что корабль может перейти в сверхсветовое состояние без включения внутреннего двигателя. О внешнем двигателе, то есть о двигателе исполинской рыбины, Керрен даже не подозревает.

Я снова попытался проанализировать обстановку. Итак, половину растений мы потеряли. Наши скудные запасы теперь недоступны: в трюм войти нельзя. Людей на корабле стало меньше – погибли три члена экипажа, два пассажира и четверо мятежников, – но овощей все равно не хватит. Системы регенерации, возможно, починить удастся, но в настоящий момент они не работают.

Но хуже всего то, что исполинская рыбина несет нас неизвестно куда.

Зверски хотелось есть. Стоит ли экономить остатки еды, если мы скоро умрем? Допустим, мы сумеем продержаться на скудном пайке месяцы, даже годы, но чем все это кончится? Рыба нас переварит – и все.

Я объявил через микрофон по кораблю:

– Мистеру Аттани, мистеру Бранстэду и мистеру Дакко-младшему прибыть на мостик.

Первым явился Эммет Бранстэд, опрятный, подтянутый – даже в это трудное время он следил за собой. Военная служба пошла ему явно на пользу. С момента принятия присяги толстяк похудел на восемь килограммов и стал довольно стройным.

Следом явились кадет и Крис Дакко.

– Половина растений погибла, а значит, сократится и урожай, – сказал я своим подчиненным. – Учитывая гибель девяти человек, рассчитайте, сможем ли мы продержаться до нового урожая, на сколько дней хватит еды, если сократить на треть нынешний рацион.