– Ты давно это знаешь?

Сокольничий кивнул.

– Я боялся реакции наших, когда это станет известно. Нам в Морской Крепости нужно единство.

– Я уже говорил тебе, что нужно больше нам доверять, Тарлах. – Бреннан встал, подошел к окну и встал, повернувшись к командиру спиной.

Горный Сокол опустил голову. Ему стало стыдно.

Выговор он заслужил, особенно ввиду недрогнувшей поддержки этого человека, всего отряда.

– Прошу прощения, друг мои. В последнее время я иду незнакомыми путями и боюсь, что часто мои суждения бывают недостаточно взвешенными.

– Я это знаю, – устало ответил Бреннан. – Мы все в таком положении, но ты должен вести особую войну, мы все хотим принять в ней участие, точно так же, как выполнить свой долг на стене.

Тарлах вздохнул.

– Хотел бы я…

Он прижал пальцы к глазам. У него хватает забот и без этого.

– Который час?

– Три часа пополудни.

Глаза капитана потемнели. День почти закончился.

– Как дела на флоте?

– Как мы и предполагали, судя по тому немногому, что можно было увидеть. – Лейтенант посмотрел в окно. – Может, даже хорошо, что мы не все видели. Не считаю себя изменником, говоря это. Смотреть на такое нелегко.

– Ты прав, – мрачно согласился Тарлах. – Кем бы они ни были, нельзя спокойно смотреть, как гибнут люди от силы, с которой ничто человеческое не справится.

***

Весь остаток дня и всю следующую ночь ярость бури не стихала. Перед рассветом, однако, море начало успокаиваться, и буря прекратилась так внезапно, что на утро остался только сильный дождь. К этому времени видимость улучшилась, и предводители Морской Крепости собрались у окна помещения для советов.

Физически близкий к товарищам, Тарлах чувствовал себя изолированным от них, от всего окружающего мира. Тело его было напряжено, лицо застыло без выражения. Он смотрел на берег и море за ним.

Океан был почти лишен судов, оставшиеся выглядели жалко, как обломки крушения, которые никогда больше не смогут плавать. Могучий флот Султана был уничтожен. Не оставалось ни одной шлюпки.

Берег был усеян обломками и другими предметами. Море начало отдавать свои жертвы.

Не все тела на берегу принадлежат морякам с кораблей. Большинство как раз нет. Буря со страшной яростью обрушилась на берег, и значительная часть армии захватчиков не смогла уберечься от страшных голодных волн.

Тарлах опустил голову. Возможно, погибла половина армии султанитов – во всяком случае, не менее трети, – но что означает это массовое убийство для Морской Крепости? Противостоящие силы так ничтожны, что вряд ли могут считаться препятствием.

Мысли правительницы долины были чуть светлее.

Уна наблюдала, как ошеломленные чужаки собирают тела мертвецов для сожжения – необходимая предосторожность: они понимают, что иначе в невероятно тесном, перенаселенном лагере начнутся эпидемии. Остатки разбитых кораблей дали необходимое топливо для мрачной работы, все равно живым они уже служить не могут.

– Теперь они отсюда не уплывут, – сказала Уна.

Говорила она скорее сама с собой, чем с окружающими. – Этого мы, по крайней мере достигли, спасли своих соседей.

– Не будем слишком гордиться этим, – ответил ей Тарлах, отрываясь от своих мрачных мыслей. – Буря могла бы это сделать и без нашего вмешательства.

Уна покачала головой.

– Думаю, нет. Осталось бы меньше половины флота, может, всего четверть, но этого было более чем достаточно, чтобы принести горе ничего не подозревающему порту.

– Но мы сделали еще более отчаянным наше собственное положение, – сказал Горный Сокол, не отрывая взгляда от берега.