Тесс Герритсен. Надежда умирает последней
Адаму и Джошуа – моим маленьким разбойникам…
Введение
Лаос в районе границы с Северным Вьетнамом, 1970
Первые огни трассирующих зенитных снарядов рассекли небо в 30 милях от местечка Муонг-Сам. «Де-Хэвиленд Твин Оттер» получила удар в заднюю часть фюзеляжа, и, словно необъезженная кобылка, машина взбрыкнула в воздухе под сиденьем Уильяма Мэйтленда – летчика по кличке Дикарь Билл. Движением, доведенным до автоматизма, он рванул штурвал, спасаясь от опасности резким набором высоты. Не успели уйти вниз опоясанные туманом горы, как новая очередь трассеров пронеслась сбоку от самолета, окутав кабину осколками. – Тысяча чертей, Кози. Проклятье ты на мою голову, – процедил Мэйтленд в сторону напарника. – Чуть только мы оказываемся в небе в паре с тобой, как у меня на языке появляется привкус свинца. Козловский в ответ только хлопнул пузырем жвачки. – А чего ты волнуешься? – невозмутимо кивал он в сторону растрескавшегося лобового стекла. – Промазали на добрую пару дюймов. – Да не на пару, а всего на один! – Подумаешь, большая разница. – Лишний дюйм – это охренеть какая разница. Кози засмеялся, глядя в окно: – Именно это я все время слышу от своей жены. Дверь в кабину открылась, и грузчик Валдес просунул голову внутрь: – Что, черт возьми, у нас все-таки творится… – Очередной трассер пронесся мимо, не дав ему договорить. – Да комары у нас тут завелись нехилые, – отозвался Козловский и надул здоровенный розовый пузырь. – Это что было, АК-47? – спросил Валдес. – Да больше похоже на пятидесятимиллиметровые, – ответил Мэйтленд. – Да, но нам ничего не сказали про пятидесятимиллиметровые, что за ознакомительную такую с нами все-таки провели? – Такую, на какую твоих налогов только и хватило, – повел плечами Козловский. – А как там дела с твоим «грузом», он штаны еще не намочил? – спросил Мэйтленд. Валдес наклонился и доверительно сообщил: – У нас тот еще пассажирчик на этот раз, доложу я тебе. – Ну а когда было иначе? – поинтересовался Козловский. – Нет, этот действительно странный. Вокруг зенитки шмаляют, а этот и глазом не моргнет, сидит, словно порхает над прудом с лилиями. Видел бы ты медальон у него на шее – там килограмм веса как минимум. – Да брось ты. – Да говорю же тебе, на этой толстенькой шейке болтается добрый килограмм золота. – Кто он такой? – Некий Лао, Ви Ай Пи, – ответил Мэйтленд. – И все, шо про него сказали? – Мое дело – доставка, остальное мне знать ни к чему. Мэйтленд выровнял «Де-Хэвиленд» на прежние 8000 футов. Глянув назад через открытую дверь в кабину, он различил фигуру пассажира, преспокойно сидящего среди накиданных ящиков с припасами. В тускло освещенном салоне его загорелое лицо сияло медью. Глаза были закрыты, а губы что-то шептали. «Поди, молится», – подумал Мэйтленд. Пассажир и впрямь был не из простых. Не то чтобы Мэйтленд никогда раньше не брал на борт белых ворон. За десять лет работы в «Эйр Америка» список переправленных им пестрел и немецкими овчарками, и кадровыми генералами, и обезьянами, и даже его собственными подружками. Куда скажут, туда и летал. Как он сам выражался: «Дайте мне аэродром у самих чертей в аду, и я вас там высажу, только покажите билет». |
