— Конечно, сейчас я сирота, но семейные узы в португальских семьях очень крепкие. Фелипе несет за меня ответственность независимо от степени нашего родства.

— Понимаю, — повторила Джулиет. Боже, ну и ситуация! подумала она про себя.

Чай оказался некрепким, но горячим, а тонкие бисквиты необыкновенно вкусными. Тереса выпила только чашку чая, а от бисквитов отказалась. Джулиет мысленно ругала себя за обжорство, но не могла удержаться и съела несколько бисквитов.

Разговор смолк сам собой. Джулиет смотрела на Тересу и пыталась понять ход ее мыслей. Та, вероятно, была увлечена интригой, видела себя в роли очаровательной невинности, которая, без сомнения, раздражает Эстеллу Винсейро. Тереса, кажется, вообразила… что? Что герцог увлечен ею, или по крайней мере относится к ней с симпатией. Неужели ревность Эстеллы, если это на самом деле была ревность, имела под собой основание? Невероятно! Джулиет очень мало знала о герцоге, лишь только мельком видела его, но готова была поклясться: то, что вообразила себе Тереса, являлось абсолютно невероятным!

Тереса поставила чашку на блюдце и отодвинула их от себя.

— Мой дядя позволит вам остаться? — спросила она.

Джулиет замялась.

— Я… я не уверена. Хотя почему бы ему не позволить мне остаться? Тебе ведь нужна компаньонка?

— Нет. — Тереса была непреклонна. — Мне нужно лишь общество Фелипе.

— Но ведь кто-то решил, что тебе нужно и другое общество, — терпеливо заговорила Джулиет. — Иначе не стали бы давать объявление в газету.

— Это Эстелла… это ее происки! — с жаром воскликнула Тереса. — Она хочет нанять для меня компаньонку, чтобы Фелипе больше времени проводил с ней, а не со мной. Ненавижу Эстеллу!

— Тереса! — Джулиет даже вздрогнула от чьего-то резкого окрика. — Что ты говоришь?

— О, дядя Фелипе, — Тереса протянула к нему руки и заговорила по-португальски. В ее голосе зазвучали просительные нотки, карие глаза смотрели умоляюще, и Джулиет захотелось узнать, о чем же она говорит.

Герцог переоделся в светлый шелковый костюм, который еще больше подчеркивал смуглость его лица. Узкие брюки сидели безупречно, а пиджак, как заметила Джулиет, был самого модного покроя. Она-то полагала, что жизнь на Вентерре течет вне соприкосновения с цивилизацией, но такой человек, как герцог Фелипе Рикардо де Кастро, вряд ли бы стал заказывать себе одежду где-то в другом месте, кроме Савил-Роу. На него трудно было смотреть равнодушно — воздействие его личности было так велико, что Джулиет ощущала это воздействие как силу, с которой необходимо считаться.

Тереса замолчала, и герцог обратил свое внимание на Джулиет.

— Итак, сеньорита, — сказал он, открывая портсигар и вынимая сигару, — теперь вы, очевидно, поняли, что не все, что вы читаете в газетах, правда. — Он произнес это ровным и чуть насмешливым тоном.

Джулиет нахмурилась, подавляя в себе желание вскочить на ноги.

— Вы имеете в виду объявление, сеньор? — уточнила она.

Герцог наклонил голову и изящной золотой зажигалкой зажег свою сигару.

— Конечно. Вы были… как бы это сказать… введены в заблуждение! Я весьма сожалею, но… — Он пожал плечами.

Джулиет выслушала его, а потом решила, что окажется в более благоприятном положении, если встанет из-за стола.

Она встала и несколько неуверенно произнесла:

— Вы хотите сказать, что мои услуги здесь не требуются?

— Вы очень догадливы, сеньорита Саммерс, — лениво протянул он. — Именно это я и хотел сказать.