— Деймиен!..

В следующее мгновение он схватил ее за руку, и она пронзительно закричала. Свеча от ее резкого движения погасла и упала на пол, и теперь Миранда в темноте ничего не могла разглядеть. Тут граф прижал ее к стене, и она пробормотала:

— Это я, Деймиен, я, Миранда. Не беспокойся, дорогой, это я. Я хочу помочь тебе.

Граф чуть отстранился, и Миранда поняла, что он вглядывается в ее лицо. Глаза девушки уже привыкли к темноте, и теперь она видела перед собой стальные глаза Деймиена, сверкавшие в лунном свете. Он был обнажен по пояс, и его могучие плечи сейчас казались еще шире, чем обычно.

— Значит, Люсьен дал вам свой ключ? — проговорил он наконец.

— Да, Люсьен.

— Напрасно вы им воспользовались. Я же вам запретил входить сюда. — Мускулы его напряглись, а на губах появилась какая-то странная улыбка. — Но вы все же пришли, — продолжал он. — Зачем вы пришли? Что мне с вами теперь делать?

Миранда судорожно сглотнула. Деймиен, конечно же, выглядел довольно странно, но, к счастью, он не был пьян — от него совсем не пахло спиртным. А если он и пил что-нибудь, то только самое легкое вино, которое обычно подавали к обеду.

Раздался очередной хлопок фейерверка, и Деймиен вздрогнул, лоб его покрылся испариной. Миранда заметила, как сжались его кулаки, и лишь сейчас поняла, как он напряжен; казалось, Деймиена раздирала какая-то внутренняя борьба, требовавшая всех его сил.

Впрочем, Миранда прекрасно понимала, что должен был в эти мгновения чувствовать Деймиен. Она никогда не слышала грохота пушек, но даже ей теперь казалось, что на улице грохочут орудия. Действительно, не было ничего удивительного в том, что человек, страдавший от жутких воспоминаний о войне, так болезненно реагировал на эти хлопки за окном — конечно же, в такие мгновения он мысленно возвращался на поле боя. Дядя Джейсон рассказывал ей о войне, но лишь сейчас Миранда в полной мере осознала, что испытывали люди, там побывавшие.

— Я пришла, чтобы помочь вам, — сказала она, взглянув на Деймиена.

— Помочь? Да кто вы такая, чтобы помогать мне?! — прорычал граф, и Миранде вдруг показалось, что перед ней не человек, а разъяренный лев.

— Тише, — прошептала она, прикасаясь кончиками пальцев к его лицу и глядя прямо ему в глаза.

Граф замер, но не отстранил ее руку; было очевидно, что прикосновение Миранды подействовало на него успокаивающе. Потом вдруг веки его дрогнули, и он проговорил:

— Убирайтесь, Миранда.

— Я не оставлю тебя.

— Вы забыли Бирмингем? — Лицо Деймиена исказилось от гнева; сейчас он вновь походил на ангела смерти — таким он казался ей в ту ужасную ночь.

Но теперь ей некуда было бежать. Да она и не собиралась убегать от него.

Глаза Деймиена сверкали как лезвие меча, но Миранда выдержала его взгляд и не отвернулась.

— Я не боюсь тебя и не уйду, даже если ты будешь угрожать мне и захочешь силой меня выгнать. Если же ты снова станешь говорить о том, что я тебя недостойна, потому что я незаконнорожденная, — я все равно не уйду.

Он прищурился и пробормотал:

— Вы решили испытать мое терпение? Вы не оставляете мне выбора.

— Я знаю, зачем пришла сюда, и не уйду. Отдай мне оружие. Все, которое у тебя есть.

— Или — что? — спросил он с усмешкой.

— Или я спущусь вниз и позову Макхью и Сатерленда, чтобы они пришли и привели тебя в чувство, Деймиен. И все твои друзья тогда узнают, что с тобой происходит. Может, ты этого хочешь? Так где оружие? Пистолеты, ножи — давай все немедленно!

Деймиен вдруг рассмеялся.